– Значит, у меня есть дядя, – полным изумления голосом прошептал он, повернувшись к Макасе. – У нас есть дядя Сильверлейн!
– Впервые об этом слышу. Он жив? – спросила она.
Оба взглянули на Мавзоля, но тот лишь беспомощно пожал плечами.
– Я ничего не слышал о его смерти. Но, должен признаться, во время следующих визитов ваш отец ни разу не упоминал о нем. Знаете, в наших отношениях случился перерыв лет в пять или шесть. В то время он жил в… э-э…
– В Приозерье, – подсказал Арам.
– Да, так и есть. На востоке. Помнится, когда мы снова встретились после этих лет, я спрашивал Грейдона о Сильверлейне. И, сдается мне, ваш отец ответил, что давно не виделся с ним. Но о его смерти он не говорил ни слова.
– Значит, он может быть жив?
– Возможно. Вполне вероятно. Как знать? Человека очень легко потерять из виду, если не прилагать усилий к обратному. Помню, я так и сказал Грейдону в прошлом году. И, что самое забавное, речь шла не о его брате, а о моем. Я говорил, что не виделся со Страдлем уже лет десять, хотя некогда мы были близки, как две блохи на собачьей шерстинке. Это-то, если вдуматься, и напомнило ему о тебе, Арам. Он очень скучал по тебе.
– Правда?
– О да! Он очень жалел, что бросил тебя и твою мать. Я спросил: «Отчего же ты ушел от них?» Но он только отмахнулся. Тогда я спросил: «Отчего же ты не вернешься повидаться с ними?» И он сказал, что, может быть, так и сделает. Сказал, что ты, вероятно, уже достаточно вырос, чтобы стать частью…
– Частью чего? – еле слышно выдохнул Арам, прижав ладонь к груди, к компасу под рубашкой.
– Ты знаешь, кажется, я спросил и об этом. Он надолго задумался, а, когда я окликнул его, сказал что-то вроде: «Частью моей жизни». И, пожалуй, насколько я могу судить, говорил правду. Но у меня возникло чувство, будто не всю, далеко не всю. Мы говорили о многом, но еще многое он держал при себе. И оба мы знали об этом.
– Должно быть, тогда-то он и принял это решение, – сказала Макаса. – Я помню, как «Волноход» в последний раз заходил в Прибамбасск. Сразу после этого мы взяли курс на Восточные Королевства. Останавливались по пути для торговли, но чуть ли не летели в Штормградский порт, хотя в то время я еще не понимала, зачем.
Казалось, еще чуть-чуть – и челюсть Арама отвиснет до самого пола. Он изумленно уставился на Макасу, затем устремил не менее изумленный взгляд на Мавзоля и, наконец, сказал:
– Спасибо. Ведь это ты подтолкнул его отправиться за мной.
– Полно, полно, моей заслуги в этом нет. Если твой отец решил повидаться с тобой, то сделал это исключительно по собственной воле.