Арам рассеянно кивнул, и взгляд его сам собой скользнул по рисункам на столе, за плечом Мавзоля.
Заметив это, Мавзоль сказал:
– Думаю, ты помнишь, что я работаю на мероприятиях МИГА в качестве официального художника. Вот только ты, мальчик, мне сильно помешал.
– Я?
– Именно. Когда пришло время изобразить тебя, какой-то мурлок столкнул тебя в воду.
– Он спасал меня.
– Да, за тобой гнались эти огры. Это мне тоже сильно помешало. Когда ты выиграл, я решил, что нарисую тебя по завершении круга почета. Но ты исчез. Пришлось вместо тебя нарисовать малыша Залатая.
Мавзоль развернулся к столу вместе с креслом – да-да, вместе со всем сиденьем, неподвижными остались только ножки! После этого сиденье с Мавзолем поднялось на целый локоть, и он оказался в самой удобной для рисования позиции. И, наконец, над спинкой кресла с жужжанием поднялось сверкающее овальное зеркало в виде створки раковины с факелом внутри, озарившее стол ярким светом. Хитроумное устройство привело Арама в изумление, но в эту ночь он успел пережить столько изумительного, что вовсе не удивился волшебному креслу почтенного старого гоблина. Если бы это кресло вдруг взлетело в воздух, пожалуй, он только и сказал бы: «Ну да, как же иначе». (Впрочем, нужно заметить, летать это кресло не могло.)
Развернувшись назад, Мавзоль показал Араму законченный рисунок, изображавший Залатая, сидящего на плечах Газлоу и держащего в руках кубок – огромный, немногим меньше самого Залатая. Рисунок был выполнен просто мастерски – изящно и абсолютно точно.
– Быть может, попозируешь мне сейчас? – спросил Мавзоль.
– Хорошо, если и ты попозируешь мне, – ответил Арам.
– Так ты рисуешь?
Арам уже вытаскивал из кармана блокнот и жалкий огрызок угольного карандаша. Увидев последний, гоблин нахмурился.
– И это все, что у тебя есть для рисования? – спросил он.
Арам кивнул.
– Возьми.
Склонившись вперед, Мавзоль вручил Араму три новехоньких угольных карандаша, принял из его рук блокнот и принялся медленно – мучительно медленно – листать страницы. И, наконец, сказал:
– Прекрасно, мальчик. Просто прекрасно. Настолько, что я даже немного завидую: такое мастерство в такие нежные годы…
– Ты правда так думаешь?
– Я это знаю.
– Твои рисунки тоже прекрасны, – с восторгом сказал Арам. – Просто изумительны! Я сразу это понял, как только увидел «Пернатых обитателей Азерота» на полке у отца.
– Я рад, что он сберег ее. Но хочешь взглянуть на нечто действительно изумительное? – спросил Мавзоль, кивнув в сторону еще одной двери.
Арам опустил взгляд, проверяя, как там компас. Что, если осколок кристалла – здесь, у Мавзоля? Что, если отец оставил его почтенному старому гоблину на хранение? Но компас вел себя довольно спокойно. Тогда Арам взглянул на Макасу, подумав, что ей наверняка не терпится уйти – точно так же, как Сильверлейну Торну. Но, судя по всему, знакомство Мавзоля с Грейдоном увлекло и ее.