Черношип зловеще захохотал.
– Если да, – продолжала Дрелла, – мне очень хотелось бы взглянуть на них.
Черношип разом оборвал смех. Он явно снова был ошарашен.
Глядя на него, Дрелла нахмурила брови. Похоже, этот свинобраз невелик умом: его так легко поразить…
– Ты что, не понимаешь? – сказала она. – Мне же очень любопытно взглянуть, как выглядят мои кости.
– Это можно устроить, – мрачно проворчала Чугара.
– Прекрасно! – воскликнула Дрелла.
Злобно засопев, терноплет двинулась к дриаде, но Черношип поднял руку, останавливая ее.
– Не сметь! Она – для Хладовея.
– Но я пока не готова к зиме. Еще и весна не закончилась.
Один из слуг наморщил рыло.
– Сейчас лето, – сказал он.
– Молчать! – взревел Черношип. – Речь не о временах года, – сказал он, обращаясь к Дрелле. – Ты и твои силы будут принесены в жертву Амненнару Хладовею, личу из нежити Плети!
– Вот как, – протянула Дрелла, обдумывая все это.
Правду сказать, на самом деле она не слишком поняла, что сказал Черношип. «Амненнар», «Хладовей», «лич», «нежить», «Плеть» – все это для нее ничего не значило. Талисс, шепча ей, никогда не использовал подобных слов – по крайней мере, в таком смысле, который мог бы сейчас хоть что-то объяснить. Допустим, «Хладовея» и «нежить» можно было расшифровать. Извращенная магическая энергия этого места была холодна и противоестественна, словно засохшее растение, которое заставили вновь зазеленеть. Слово «Амненнар» явно было именем Хладовея. А «лич»… может, это какое-то сокращение от «личины»? А то и «лишайника»? Лишайники Дрелла любила. Если этот Амненнар – лишайник, возможно, не так уж он и ужасен. А «Плеть»? Может, Черношип имел в виду какое-то наказание? Одним словом, дело выглядело крайне запутанно. Отрицательно покачав головой, Дрелла равнодушно сказала:
– Нет, благодарю вас. Не стоит.
– Ты уверен, что Чугара не может убить ее сейчас же? – спросила Чугара.
– Да, уверен, – ответил Черношип, словно жалея об этом обстоятельстве. – Подготовка церемонии – дело недолгое. Займет меньше часа. Не спускай с нее глаз.
Повернувшись спиной к обеим, а лицом – к алтарю, он прошептал что-то нараспев, поднял маску, изображавшую выбеленный временем череп свинобраза, и надел ее на собственную свинобразскую морду.
У Дреллы разом пересохло в горле, однако она смогла пропищать:
– Макаса будет совсем не рада тому, что я не защищаю Арама.
Макаса и вправду была совсем не рада.
Ей очень не нравилось следовать за Кривоклык, полагаясь на то, что свинобразка не заведет всех в западню.
«Да, мы нашли эту свинобразку заключенной в терновую клетку, но что, если это – просто представление, устроенное специально ради нас? – думала Макаса. – Что, если это было подстроено специально, чтобы завоевать наше доверие? Ведь Кривоклык понимала, что мы придем за Дреллой, и вполне могла задумать обмануть нас подобным образом».