Хм, уступать им? Отдать этому старому козлу Вику?! Он значит с ней будет развлекаться, пока жена не видит, а в остальное время все кому не лень, ну, вернее, кто заработал, по понятиям главы поселения! А с какого такого перепуга?! Не шли бы они лесом!
— Петрович, ты что-то попутал, не? — посмотрел я в глаза управляющему.
— Да ну? — деланно удивился тот и потребовал: — Поясни!
Интересно, а я сейчас у его снайпера на мушке или нет? Мелькнула мысль и сразу затерялась. Давно уже взял в привычку не уступать никому и ни в чем, если уверен в своей правоте. А тут… Честно говоря, меня уже от злости внутри трясет, но сдерживаюсь изо всех сил, не показываю своего эмоционального состояния. Главное не завестись и не сорваться, тогда слово за слово и пути назад не будет. Тут надо действовать тонко и пройти босому по минному полю.
— Знаешь, а ведь это беспределом попахивает, — усмехнулся я. — Про дележ трофеев молчу, но чтобы напарника, вернее, напарницу принудить, — покачал головой. — Да и получается у нас с тобой, милый ты мой Петрович, самая, что ни наесть безвыходная ситуация. Нет, ты сейчас своим людишкам кивнешь, и они меня свинцом нафаршируют, после чего заберете все, что не укажет на вас и сделаете ноги. А как ты с девушкой поступишь? Тоже в расход?
— Ей у нас всяко лучше будет, сам же знаешь…
— Что на баб у вас дефицит? — перебил я его. — А так как за ней никого, то и обслуживать вас станет. А уж когда понесет, то и вовсе хорошо, работник или работница родится. Поселению руки нужны. А может рабы? — сплюнул на землю. — Эх, Петрович, от кого-кого, а от тебя никак не ожидал.
— А как бы и так! То что?! — зло посмотрел на меня глава поселения.
— Да, ничего, — пожал плечами. — Вот только отпустить ты меня не сможешь. Я молчать не стану, а если в поселении обидели вольного торговца, который и так шкурой рискует, то… — развел руками. — Сам все понимаешь, не маленький. А грохнешь меня, так и тогда наружу может правда выплыть. Или ты на тот свет и своих «ребятушек» отправишь?!
Хм, а моя речь-то плоды приносит! Вот Борода уже и травку выплюнул, а двое людей Петровича переглянулись и нахмурились. Нет, прикажи глава стрелять, они курки нажмут, но о том, что тут произошло уже не утаить, слишком свидетелей много. И посмурневший Петрович прекрасно мой замысел понял. Брови сдвинул, желваками поиграл, а потом весело улыбнулся: