— В одном блокноте?
— Или в нескольких, — ответил Шельбаум. — Вы не видели у него ничего подобного?
— Нет, никогда, — сказал Фазольд. — Вы не ошибаетесь?
— Думаю, едва ли. Отдельные листочки из этого блокнота или этих блокнотов находятся у нас. Один листок был послан старшему прокурору, один — господину Ланцендорфу, два — фрау Коваловой, один — мне. Если так пойдет и дальше, то мы вскоре соберем весь блокнот. Как вы думаете, кто заинтересован в том, чтобы посылать эти листочки?
Художник вынул носовой платок, вытер им лоб и вместо него сунул в карман трубку. Торопливо исправив ошибку, он ответил:
— Блокнот или еще что-то может быть и фальшивкой.
— Почему?
— Фридеман всегда был Фридеманом и никогда Зандраком или Зондраком, — сказал Фазольд. — Я знал его.
— Не совсем, — сказал обер-комиссар. — Иначе вы бы знали, что он убил фрейлейн Лоренци и пенсионера Лебермозера.
Шельбаум пристально посмотрел на Фазольда.
— Имеется обоснованное подозрение, — продолжал он, — что Фридеман не был заключенным концлагеря. На его руке мы обнаружили шрам. Можно предполагать, что там удалена татуировка, которую носили эсэсовцы. Сегодня я получил листочек из этого загадочного блокнота. На нем отмечена дружеская встреча с бывшими офицерами СС. Говорит вам такое знакомство о чем-нибудь?
Художник, по-видимому, был страшно возбужден.
— Вы оказались жертвой фальсификации, — возразил он. — Я познакомился с Вальтером Фридеманом в 1942 году. В октябре 1943 года он пошел за меня в карцер. Когда нас выгнали на поверку, я потерял кепку. Он сунул мне свою и получил за это десять суток карцера. Он же взял на себя вину, когда я опрокинул банку с типографской краской.
— С типографской краской? — переспросил Шельбаум.
Фазольд насторожился.
— Да, мы проводили опыты с новым способом фототипии.
Шельбаум молчал. Деталей, ставших ему известными, было достаточно для того, чтобы рассеять все свои сомнения. Тем не менее он не мог освободиться от чувства, что Фазольд не только тогда, но и сейчас не понимает смысла жертвы, приносившейся ради него.
Художник вынул помятое письмо из нагрудного кармана застиранной фланелевой рубашки.
— Его я получил вчера утром, — сказал он. — Оно написано Гансом Рингельблюмом, бывшим вместе с нами в заключении и живущим теперь в США. Он знал Фридемана и через меня передает ему привет.
Шельбаум прочел письмо.
— Господин Рингельблюм переписывался также и с Фридеманом? — спросил он.
— Я не знаю. — ответил Фазольд.
Обер-комиссар задумался. Ему вспомнился ключ, найденный в кармане покойника. Он достал его.