«Переживает!» - Ключарёв смотрел, как прикованный, в конец зала. Саша, встретившись с ним глазами, нахмурился, отвернулся. «Товарищами теперь нам не быть, - понял Борис - Как это плохо и жаль, но молчать я всё равно не могу».
О многом ещё, стоя один у стены, подумал комсорг 7-го «Б»: о том, что такое смелость и честность, о долге, о дружбе и о том, как трудно обвинять и судить человека, когда жалеешь его.
А собрание между тем всё не начиналось. Алёша Чугай и Вихров перехватили Богато-ва как раз в тот момент, когда он поднимался на сцену,
- Колька, постой! - Чугай развернул номер «Вечерней Москвы». - Прочти!
Вихров обвёл пальцем заголовок. Коля Богатов с откровенно озадаченным видом пробежал глазами статью.
- Странно!
- Сама судьба подослала бедняге на выручку вчерашний номер «Вечерней Москвы», - рассмеялся Алёша Чугай.
- Ты думаешь? - угрожающе спросил Коля, однако на объяснения времени не было.
Зал внезапно затих. Почему такая тишина?
- Э! Смотри! - Чугай тронул Вихрова за локоть.
Оба обратили взоры к дверям. У входа в зал стояли две девочки - Юля и Алла.
- Явилась! Сумасшедшая Юлька! - почти вслух простонал Костя. - Она и с Аллой подружилась для смелости!
Отчасти Костя был прав. Конечно, Юлька не отважилась бы придти в мужскую школу одна.
- Разве могла она пропустить такой случай, когда меня принимают в комсомол? - ворчал сконфуженно Костя. - Она уговорила Аллу. Понятно, понятно! И меня ещё называют юлькиной тенью! Вот кто тень.
Но в глубине души Костя был тронут.
А Юлька чувствовала себя не очень уверенно даже в компании с Аллой; её вытянувшееся от волнения лицо побледнело. Надо было выдержать удивлённое молчание переполненного ребятами зала и, главное, надо у всех на виду сделать десять шагов, чтобы найти где-нибудь место.
Кто-то насмешливо крикнул:
- Вы ошиблись. У нас не турнир!
- У вас открытое комсомольское собрание, - спокойно ответила Алла, а Юлька с облегчением вздохнула: к ним направлялся Алёша Чугай.
- Здравствуйте! У нас открытое собрание, верно. Садитесь! Пожалуйста!
Не глядя, Чугай поднял за плечо первого мальчика, какой попал ему под руку, и с необыкновенной галантностью предложил Алле освободившийся стул. Тем же способом он раздобыл стул для Юли.
Девочки сели в простенке между двумя окнами. Они не шептались, не обменивались на ухо мнениями. Алла решительно никакого внимания не обращала на тех ротозеев, которые всё ещё продолжали рассматривать известных шахматисток из соседней школы. Юлька старалась держаться также независимо, не спуская напряжённого взгляда со сцены.