Бертен ответил такими выражениями, что даже меня покоробило. Харни же и ухом не повел.
– Ты мне скажи, как получилось, что ты их пропустил? Не идиот ведь, прости Светлый!
Молчание. А и правда – как? Дежурство было Бертена, почему такое стало возможным? Не понимаю. Нет, не понимаю…
– Ну… это…
– Тарку, что ли, понужал?
Я замерла у двери.
Бертен – и эта шлюха? В груди словно кусочек льда застрял. Ну ответь же что-нибудь! Ответь! Скажи, что это не так, что Харни ошибся!
Но Бертен молчал, и в груди болело все сильнее.
– А мне казалось, что у вас с Ветой все серьезно?
Мне тоже так казалось. Показалось?
– У нас – серьезно, – возразил Бертен. – А это… так. Мы же пока еще не женаты!
– А когда женишься, думаешь, Вете понравится работать с девкой собственного мужа? Уж сколько говорено: не блуди, где работаешь…
– Кто б мне говорил, – хорохорился Бертен.
– Что позволено кракену, не позволено мойве, – парировал Харни. – У меня жена здесь не работает. А ты – дурак.
Бертен что-то бубнил на тему: «она сама, что ж отказываться было?», но я уже отошла от двери. Все и так ясно.
Тамира предложила, Бертен не отказался, они кувыркались на диване, а в это время убивали Аликсу Ильви. С Тамирой у Бертена все несерьезно, рассчитывает он на меня, но пока я его не пустила в свою постель…
В груди словно нерв защемило, и я растирала область чуть пониже воротника судорожными движениями. Больно и противно.
Что ж, надо избавляться от этого ощущения. Например, поработать.
* * *
Я разбирала травы, привычно прикидывая, что и куда годится… Харни, хоть его озолоти, не будет закупаться у хороших травников, потому что там дороже. Вместо этого он нагребет погрызенных мышами веников и будет считать свой долг исполненным.
Вот куда этот зверобой? Он же обтрепанный, словно им окна обметали. Заваривать? В мазь я его уже не положу, а заваривать может и сгодиться. Земляничные листья перебирать надо, они пополам с корнями. Их что – просто драли? Вот паразиты! Небось и растили-то у себя на грядке. Крупноваты они для лесной и пахнут не так…
Ладно, положим побольше…
Мысли текли ровно. Лучше думать о травах, чем о том, что нельзя изменить. Упорно думать о травах, серьезно, поворачивать каждую мысль то так, то этак, чтобы другим в голове места не нашлось.
– Вета, ты занята?
Бертен смотрел на меня странным взглядом.
– Нет, проходи, – откликнулась я, размышляя, что делать с ландышем. Ведь половина цветков попадала… Интересно, это его хранили через пень-колоду или собирали, когда он отцветает? Если второе, это плохо, это, считай, сорняк. Он же дико ядовит… Чуть больше, чуть меньше, да и даем мы его сердечникам… Придется полаяться с Растумом, пусть купит у проверенного человека хотя бы самые опасные травы.