Кран замер, не поднимается — видимо, адреналин кончился. На берегу декоративная пальма и японское тоненькое деревце — видны все веточки, а на веточках, на концах, словно маленькие комочки мха. Странное незнакомое деревце, красивое, изящное, как будто перенесено из Японии. Такие на гравюрах или так рисуют дети.
Дети прыгают на батутах, играют в водный футбол, не в поло — в резиновый бассейн с воротами наливают немного воды, чтобы было скользко. Аттракционы. Много собак.
Под балконом визжит на газоне маленький щенок — девочка с рюкзаком с ним путешествует. Все обступили, хотят что-то ему дать, напоить, — но он визжал до тех пор, пока не пришла молоденькая хозяйка и не взяла его на руки… Когда Игоря привезли прощаться в Спартаковский крытый манеж — первой к машине подошла собака. Кто-то сказал, что она его знала. И дальше за гробом она прошла по полю через весь манеж, пока ее не прогнали…
Надо идти на ужин, уже вечер. «Де надо»… Наелась их консервов. Все из консервов: сок, суп, круассаны, фасоль, морковь. Жаль, что зеленый салат нельзя хранить в консервах — хозяин отеля обрадовался бы. Единственное натуральное — это индюшьи ноги, и то, наверное, из Бельгии. И фрукты. Таких маленьких груш, бананов, таких твердых персиков и слив, таких помятых арбузов и зеленых дынь — я еще не видела. Где он все это заказывает? Тоже все «вроде»: десерт — желе из пакета, мороженое из пакета, но все «как у всех»… Хлеб и кофе натуральные, спасибо, но уже «де надо», хорошего понемногу — хочу домой.
Почему я думала, что меня это отвлечет? Качает, качает от всего. Входишь в магазин: футбольный репортаж, кругом мячи футбольные — «Пума», «Адидас»… Наталкиваюсь прямо на темно-красный испанский шарф — такой же он привез мне лет двадцать пять назад. Качнуло под ногами… «Де надо…» Обувь мужская, кепки, пояса, которые всего лишь год назад покупала для него за границей, и это еще была жизнь, а сейчас не жизнь, а качка. Остановите качку. Остановите жизнь. Хожу, выбираю свечи — кому? Ему… И еще — сухие цветы…
Вернулась с вечерней прогулки. В сувенирном отделе, где я оказалась возле свечей, глазами наткнулась на поросенка в футбольной форме и с мячом. Качка началась. Часы перед глазами — у него их было много, и все не работали. Любил часы, которые я ему подарила на шестидесятилетие. Больно. Ну почему же так больно… Все больно… Качка продолжается…
Объявление на магазине: «Дерма — для русских скидки». Дерма и по-гречески дерма. В Грецию, где он работал два года, я привозила ему нашу собаку Филю. Греки собак не любят, в отличие от испанцев, но нашего Филю любили и шутили, что могут его украсть. «Скилос ореа» — красивая собака. Однажды мы поругались. Куда-то торопились с греками на побережье, и я пошла гулять с собакой. Вернувшись, отвлеклась и попросила проследить за собакой, чтобы она поела. Уходим, закрываем дверь, я спросила, поел ли Филя, — «А я его и не видел». Начали искать — в доме нет. Побежала на улицу — там тоже нет. Примчалась опять в дом — нет. Вспомнилось, что греки грозили украсть… Начали ругаться: ты виноват, нет ты…