– Злая ты, Вась, – беззлобно ухмыльнулся Женя.
– Не я такая, жизнь такая. Все. – Она закрепила липучку на беспалой перчатке.
Все изящные изгибы тела девушки скрыл противоосколочный огнестойкий комбинезон из арамидного волокна. Пожалуй, хорошее наследство после погибшего наемника. Хоть он и был ей несколько велик, Вася максимально подогнала его под себя.
– Я тоже готов. – Женя затянул шнурки на обуви.
В дверях появились двое. У каждого на плече по два ствола – один свой, другой для молодых людей. Кивком они призвали выйти Титову и Фролова. Молодые люди подчинились.
– Так, знакомьтесь, – стоящий за дверью Флай деловито кивнул на бойцов. – Это Парша и Фугас. Слушаться их беспрекословно. Сказали бежать – бежите, сказали упасть – падаете, даже если в кучу дерьма, прикажут лететь – машите руками и взлетайте. Все это может спасти ваши никчемные, – на этом слове он повернулся к Титовой, словно зля ее, – жизни.
Проглотив слова, Вася сделала глубокий вдох, на секунду закрыла глаза и взяла себя в руки.
– Все понятно? – смотрел Флай почему-то исключительно на Василису.
Она промолчала, за обоих ответил пилот:
– Все.
– Захотят сбежать, – главарь обернулся к своим подопечным, – стреляйте на поражение.
Оценивающим взглядом смерив всех четверых, Флай кивком указал им на выход из базы, после чего прошел внутрь помещения и сел в кресло, будто ничего не произошло.
– За мной, – скомандовал тот, кого представили Паршей.
Несколько лет назад в Тропаревском лесопарке была превосходная экологическая тропа. Отличная возможность отдохнуть от суеты и каменных джунглей, не выезжая из города. Сейчас же в этом месте не хотелось задерживаться ни на минуту. Деревья, устремившиеся высоко вверх, покачивались на ветру, создавая лишний шум и будоража воображение молодых людей. В старых корягах виделись сюрреалистические чудовища, в густых ветках мутировавших растений невиданные звери, а крупные лягушки, в обилии заселившие камыши, шевелили их, заставляя напарников поневоле вздрагивать. Проводники вели себя спокойно, для них все эти подозрительные шорохи просто привычный звуковой фон. Обитая здесь долгое время, они научились различать, где поросли травы и кустарника шевелит безобидный зверь, а где таится настоящая опасность.
Лес расступался постепенно, завиднелись многоэтажки, под ногами перестала хлюпать болотная жижа, и вскоре вся четверка вышла на дорогу, к перекрестку.
Проводники осмотрелись, сверились с картой, и один из них небрежно махнул рукой:
– Нам вперед, по Тропаревской улице.
Многоэтажные дома, словно главные наблюдатели мертвого города, располагались вдоль дороги по всей улице. Пустыми глазницами окон они провожали отчаянных смельчаков, решивших поймать удачу за хвост. Василиса Москву любила, потому считала ее живой. Очень яркой, совсем разной, сочетающей в себе все, а потому настоящей. Ее первая любовь – Москва. И не хотелось, чтобы она сейчас стала последней.