– Женя, с тобой все хорошо?
Голос Василисы вырвал из мыслей и вернул пилота в реальность. Быстро улыбнувшись растерявшейся девушке, молодой человек кивнул.
– Все хорошо, Вась, – он неловким движением похлопал девушку по плечу.
– Расскажи, уверяю, станет легче. Я по себе знаю. Ты когда на Болотах дал мне возможность выговориться, словно гора с плеч упала.
– Присядь, – попросил Женя девушку, указав ей на кожаный диван.
Девушка осторожно села, но слой пыли взметнулся с кожи вверх. Рефлекторно поморщившись, Василиса потерла нос рукавом и аккуратно облокотилась на мягкую спинку.
Заслонив шкафом, располагающимся в коридоре, входную дверь, пилот вернулся в комнату и сел на пол, положив перед собой автомат. Следовало почистить ствол. Хоть до этого дня дело он имел только с российским оружием, но единожды сдав нормативы на разборку и сборку родного «калашникова», с немецким оружием проблем не должно было возникнуть. Разбирая «хэклер и кох», Женя краем глаза поглядывал на Василису, которая, положив руки на колени, сидела и не двигалась, давая Жене время собраться.
Мужчинам всегда трудней раскрыть свою душу, особенно перед женщиной, особенно перед сильной женщиной, а Василиса, без сомнения, таковой являлась. Как бы странно ни звучало, именно в силе состоит слабость человека, потому как таким людям необходимо держать свое лицо: не сдаваться, не плакать, не бояться, не просить о помощи. До тех пор, пока он сам не сломается. А мудрая Василиса именно этого и боялась, потому приглашала Женю на серьезный разговор, который может состояться только между двумя психологически зрелыми людьми.
Ухмыльнувшись своим мыслям, Женя уставился на разобранный автомат и дерганым движением руки расстегнул куртку.
– Понимаешь, Вась, жизнь каждого из нас – это череда находок и потерь. – Пилот уселся по-турецки и наконец поднял взгляд. – Все мы кого-то теряем, кого-то узнаем, по-своему любим и по-своему ненавидим. Раньше я думал, что счастлив тот, кто постоянно находит. С годами понял, что счастье в способности сохранить то, что мы уже имеем. У меня никогда это не получалось. Все, кого я любил, кем я дорожил, ради кого жил, – уходили. Говорят, человек умирает столько раз, сколько он теряет дорогих ему людей. Я похоронил сначала родителей, затем брата, через полгода погиб лучший друг. Но самое ужасное было в том, что моя-то жизнь продолжалась. И необходимо было найти в себе силы, чтобы жить, а не просто существовать.
Женя замолчал, тяжело сглотнул вязкую слюну, ненадолго закрыл глаза, но и этих секунд хватило, чтобы ярко увидеть лица тех, кто больше не с ним. И ведь каждая смерть какая-то несуразная, люди не могут так глупо уходить. Отец, отличный пловец и здоровый мужчина, утонул, мать через год выпала из окна десятого этажа. Младший брат ушел из жизни от передозировки. В смерти брата Фролов винил только себя, ведь после гибели родителей вся ответственность за Игоря легла на его еще не окрепшие плечи. Фролову тогда было всего семнадцать, и ему казалось, что все самое лучшее впереди. А как оказалось, лимит на счастье он исчерпал. Следующие пять лет были самыми тяжелыми для него.