Или:
- Это неверно, если мы пойдем на это, все дело может сорваться.
И объяснял, почему.
Иногда во время такой беседы вдруг звонил телефон. Дзержинский брал трубку.
- Да, - говорил он, - слушаю. Здравствуйте, Владимир Ильич!
В кабинете становилось так тихо, что было слышно, как дышат люди. Дзержинский говорил с Лениным. Его бледное лицо слегка розовело. А чекистам в такие минуты казалось, что Ленин говорил не только с Дзержинским, но через него и с ними всеми.
Нередко после конца совещания Дзержинский находил что-нибудь на своем столе: два куска сахару, завернутые в папиросную бумагу, или пакетик с табаком, или в бумаге ломоть серого хлеба.
Это оставляли чекисты своему начальнику.
В стране был голод, и Дзержинский недоедал так же, как все. Было стыдно просто принести ему два куска сахару: вдруг еще рассердится. И чекисты оставляли на столе. Но он не сердился.
Он разворачивал бумагу, в которой аку-ратно были завернуты два кусочка сахару, и необыкновенная, грустная улыбка появлялась на его лице. За глаза чекисты называли его отцом.
- У отца нынче совещание, - говорили они.
Или:
- Отец вызывает к себе. Или:
- Отец поехал в Кремль, к Владимиру Ильичу.
Иногда по ночам он ходил из комнаты в комнату в здании Чека.
В расстегнутой шинели, в старых сапогах, слегка покашливая, он входил в кабинет молодого следователя. Следователь вставал.
- Сидите, пожалуйста, - говорил Дзержинский и садился сам.
Несколько секунд он пытливо всматривался в лицо своего собеседника, потом спрашивал:
- На что жалуетесь?
- Ни на что, Феликс Эдмундович, - отвечал следователь.
- Неправда. У вас жена больна. И дров нет. Я знаю.
Следователь молчал.
- И Петька ваш один дома с больной матерью, - продолжал Дзержинский. - Так?
Вынув из кармана маленький пакетик, Дзержинский весело говорил:
- Это сахар. Тут целых два куска. Настоящий белый сахар. Это будет очень полезно вашей жене. Возьмите! А с дровами мы что-нибудь придумаем. Сколько лет вашему Петьке?
- Семь.
- Читает уже? Пишет?
Час - два он ходил от работника к работнику. И никто не бывал забыт в такие обходы. Он разговаривал с машинистками, с курьерами, и для всех у него находилось бодрое слово, приветливая улыбка, веселое «Здравствуйте!»
- Отец делает докторский обход, - шутили чекисты.
Как-то поздней ночью он шел домой. Была промозглая осень. Моросило, стоял туман. Возле старого, полуразрушенного дома собралась небольшая толпа. Дзержинский подошел, послушал разговоры. Из подвала дома доносился глухой сердитый голос, там кто-то бродил, чиркал спичками и ругался.
- Что случилось? - спросил Дзержинский.