Пионер, 1939 № 10 (Журнал «Пионер») - страница 13

- Да вот мальчишка, беспризорный, что ли, - сказала женщина в тулупе, - залез в подвал, да, видно, и заболел тифом. Лежит без сознания, а вынести невозможно: окна высокие, а дверь завалило. Муженек мой там ходит, ищет выхода…

Дзержинский ушел и через четверть часа вернулся с десятком красноармейцев. Красноармейцы несли ломы, кирки, лопаты, носилки. Очень быстро разобрали часть стены и влезли в подвал. Дзержинский жег по нескольку спичек вместе.

Мальчика нашли в дальнем углу. Он был в забытьи и стонал едва слышно, птичьим голосом. Дзержинский встал возле него на колени.

- Его крысы искусали, - глухо сказал он, - вот руку и здесь тоже. Он заболел, видимо, тифом, потерял сознание, а крысы и накинулись на него… Посветите мне, я его вынесу.

Он поднял мальчика на руки и бережно понес свою ношу. Уже светало. По-прежнему возле дома стояла толпа народу.

Здесь Дзержинский положил мальчика на носилки, красноармейцы подняли носилки на плечи и понесли. Дзержинский пошел за носилками. Когда красноармейцы и Дзержинский исчезли в пелене дождя, женщина в тулупе спросила:

- А кто этот, который мальчишку вынес? Худой какой. И лицо серое-серое.

Женщине ответил матрос.

- Это Дзержинский, - сказал он, - председатель Чека.

А председатель Чека Дзержинский тем временем шел за носилками, изредка вытирал платком мокрое от дождя лицо и покашливал. Уже возле самой больницы он сказал, ни к кому не обращаясь:

- Этого им никто не простит. Никто. Никогда!…

И красноармейцы поняли, о чем говорил Дзержинский: оя говорил о том, что никто никогда.не простит врагам советской власти того, что этот мальчик чуть не умер по их воле.

Домой в эту ночь он опять не попал. Прямо из больницы он вернулся в Чека, в свой кабинет, и сел за стол работать. До утра он пил кипяток и писал, а утром к нему привели на допрос бывшего князя. Этот князь скрыл от советской власти, что он князь, назвался бывшим солдатом, и его назначили заведывать складами продуктов для госпиталей. Из ненависти к советской власти князь облил всю муку, какая только была, керосином. Раненые и больные красноармейцы остались совеем без хлеба.

- Садитесь, - сказал Дзержинский бывшему князю.

Бывший князь сел.

Дзержинский медленно поднял на него глаза.

- Ну, - сказал он негромко, - рассказывайте!

И князь, который до сих пор не сознавался в своем преступлении, вдруг быстро стал говорить. Он говорил и все пытался отвести свои глаза от взгляда Дзержинского, но не мог. Дзержинский смотрел на него в упор гневно, презрительно и холодно. И было ясно, что перед этим взглядом нельзя врать: все равно не поможет.