— Бронедивизион по вашему приказанию прибыл, господин полковник, — козырнув, доложил он. — Заместитель командира подпоручик Озолс.
— Почему опоздали? Где Супонин? Что за разброд в самый ответственный момент? — зло процедил сквозь зубы Перхуров.
Неторопливо и хладнокровно, с характерными прибалтийскими расстановками Озолс объяснил, что выход броневиков задержали какие-то красные лазутчики. Сам он ничего толком не знает, но Супонин арестовал троих подозрительных типов, что крутились у броневиков. Одному из них удалось бежать, и Супонин преследует его. Озолсу приказано выступать во главе дивизиона.
— Чёрт знает что, — пробурчал Перхуров, досадуя, что некого как следует отругать. — Разворачивайте машины, подпоручик. Одну — в город, немедленно. И сами отправляйтесь. Другая сопровождает мою группу. До встречи, — и коротко махнул ему рукой. Озолс козырнул и пропал. Через минуту за воротами взвыл мотор, и один броневик, лязгая грунтозацепами, покатил в сторону города.
По команде Перхурова его резервно-штабная группа с артиллерийским обозом и четырьмя грузовиками тронулась в путь. Полковник шёл впереди, во главе колонны стрелков. Тридцать два человека с винтовками за плечами, два орудия на передках, два зарядных ящика с боекомплектом по 180 выстрелов на каждую пушку. Замыкал шествие огромный, неуклюжий, похожий на клёпаный сундук, бронеавтомобиль. Сила. Небольшая, но вполне внушительная. Но дело вовсе не в его, Перхурова, силе, а в слабости противника, который, кажется, не может и не хочет защищаться. И когда-то ещё красные очухаются и подтянут боеспособные части! Да поздно уже будет.
Спешили. Отряд миновал кладбище и стал втягиваться в город. Потянулись деревянные дома и рабочие бараки Вспольинского предместья. В глухой предрассветный час над городом царствовал глубокий сон. Даже здешние собаки, самые голосистые в Ярославле, гавкали коротко, сипло и нехотя. На развилке грузовики, прибавив газу, взревели и гуськом покатили в сторону Даниловской улицы, с которой начинался их объездной маршрут.
Что ж, теперь вперёд. Через полчаса они должны войти в Знаменские ворота. Скорее бы уж, что ли…
— Шире шаг! Подтянуться! — обернувшись, крикнул Перхуров. Но люди и так шли очень скоро. И видно было, как лошади артобоза позади стрелков ритмично машут головами в такт собственным нелёгким шагам. Колонна втягивалась во Власьевскую улицу, которая, раскинувшись на полторы версты, вела через Сенную площадь к самым Знаменским воротам. Здесь она была совсем ещё деревенской: избы, палисадники, огороды на задах. Но начиналась уже булыжная мостовая, и колёса повозок глухо загремели. Вкатившийся вслед артиллерии броневик затрясся и загрохотал ещё пуще. На окнах заколыхались занавески, замелькали еле видные в полутьме заспанные лица.