С дедом было спокойнее. Время от времени он спрашивал, от кого они бегут, но Стася только разводила руки, не в силах объяснить ему происходящее.
– Не знаю, – сказала она в конце концов.
– Не знаешь, тогда зачем бежишь?
– Потому что они меня ищут. Я им нужна.
– Кто они? И с чего ты это взяла?
– Не знаю – кто. Но ведь ты сам говорил, что вино было странным…
– Так это тот парень за тобой гоняется? Который вино принес?
– Нет… Не знаю… Вряд ли. Может быть, его используют…
– Кто?
– Не знаю, ничего не знаю!
Стася прилегла на диван в кабинете отца. Надо попытаться поспать хоть немного. Она закрыла глаза и вдруг увидела большой деревянный дом. Когда-то он, должно быть, был розовым, но со временем почти вся краска облупилась и дом стал пегим. По крыше стучала лапой сосна, словно просилась внутрь. Дом тихо постанывал. Неожиданно дом превратился в яблоко, Стася взяла его в руки, разломила и с отвращением отшвырнула прочь: яблоко оказалось насквозь гнилым. В его бурой мякоти копошились черви.
Упав на землю, яблоко снова превратилось в розово-пегий дом, на этот раз он был крохотным, совсем как кукольный. Вокруг дома росли сосны, а прямо по дорожке к нему шел человек с уродливым лицом. Стася отшатнулась в ужасе, но что-то притягивало ее, заставляло присмотреться к страшному человеку. Он кого-то тащил за собой. Сначала Стасе показалось – куклу, но потом она поняла – девочку. На девочке было малиновое платье, точь-в-точь такое, в каком сегодня была Леночка. «Нет», – закричала Стася, но ничего не смогла сделать – страшный человек и Леночка скрылись в доме, и дом снова превратился в яблоко.
Стася проснулась в слезах. Тяжело перевела дыхание. Это только сон, нельзя так распускаться. Нужно держать себя в руках. Но она больше не владела собой. Ею владел один только омерзительный липкий страх. Часы показывали половину девятого, а значит, ей удалось поспать, несмотря на то что снились отвратительные сны. За окном было светло, а в доме стояла полная тишина. «Все спят», – подумала Стася. «Никого нет!» – выстрелил в нее страх.
Она вскочила и почувствовала, что не в силах сделать даже шага, чтобы проверить – спят ли дед и Леночка. Дочку она уложила в спальне отца – смежной с кабинетом, а дед, пообещав с утра пораньше приготовить завтрак, устроился внизу. Стася сделала первый шаг, и сердце ее уныло стукнуло в ответ. Следом за ней крался страх – тихо, на цыпочках, и от этого внутри сжималась упругая пружина, не дающая выпрямиться в полный рост, говорить в полный голос. Все вокруг замерло. Стася уже знала, что Леночки в соседней комнате не найдет. Но гнала от себя эту уверенность, отдаваясь страху, превращающему человека в безмозглое животное. Она знала, но надеялась на то, что виной всему страх, что это он ослепил ее, превратил ее дар провидения в бессмысленный параноидальный бред.