Бабка медленно заковыляла вниз по лестнице, а Людмила так и осталась стоять в цветочной усыпальнице. Сколько же ее здесь не было? Кажется месяц. Точно – месяц. Сегодня нужно оплатить квитанции за свет и газ. Потому и приехала. И только для этого она приехала. А он, выходит, ждет ее. Сюрпризы готовит, чтобы порадовать. Ведь раньше она действительно радовалась его изобретательности. Но это было давно, совсем в другой жизни. Выходит, он не забыл. Мать забыл, дочку погибшую забыл, жену… А то, что Люся любила, то, чему Люся радовалась, его скудная память сохранила.
«Витя любит Люсю», – повторяла она как припев назойливой модной песенки, которая хоть и раздражает, но никак не выходит из головы. И что с этим делать? Она ведь тоже его… любит. Не бросила на произвол судьбы, заботится о нем, навещает. «Вранье!» – сказала она самой себе. Это только чувство вины за чужую разбитую жизнь. Какая может быть любовь с идиотом?
Прошло два года с тех пор, как погибли его близкие. Она не бросила его, и ее совесть чиста. Но все это время она воспринимала Виктора как совсем другого человека. Не любимого своего Виктора из другой, несостоявшейся жизни, а его брата-двойника, его копию, наполненную совершенно иным смыслом. Два года она даже боялась себе признаться, как тоскует по нему. Эта тоска так часто сжимала ее сердце поначалу, будто он и вправду умер.
На самом же деле случилась вещь гораздо более страшная – он был жив, но любовь к нему была теперь невозможна.
«Будь с ним поласковее», – вспомнила она слова старухи. Легко сказать! Людмила обернулась. Виктор снова стоял на пороге, снова как часовой, теперь уже как самый настоящий часовой – глядя в одну точку и ни на что не обращая внимания. «Витя!» – позвала она тихо. Он встрепенулся, повернул голову, точно птица, быстро взглянул на нее и снова уставился в точку. Это было немного смешно, немного печально, но никакой любви не вызывало. «Витя, посиди со мной!» – попросила Людмила, и он, не глядя на нее, подошел и сел на краешек кровати. Людмила рассмеялась, потянула его за рукав. Слишком сильно, должно быть, потому что рукав лопнул и разорвался по шву. Это почему-то ее очень смутило и расстроило. «Обязательно куплю ему что-нибудь приличное! Сегодня же!» – дала она себе клятву, которую уже к полудню за делами благополучно позабыла.
Пока она разглядывала злополучный рукав, пока придумывала слова, он оказался совсем рядом и с тоской глядел в ее глаза. Сначала она почувствовала, как его дыхание делается тяжелым и частым, потом увидела эту безмолвную мольбу в глазах и не успела вовремя встать. Он потянулся к ней совсем как раньше. Она медлила всего секунду, но за это время успела подумать как мало он изменился и как мало изменились ее чувства к нему, если только не думать… Пришлось легонько оттолкнуть его, чтобы подняться. Они из разных миров. Людмила не могла не думать, а он разучился думать и понимать. Их любовь навсегда лишена главного – физической близости, потому что они – разные. Два живых существа совершенно разной породы. Людмила улыбнулась ему на прощание. Ей нужно было уезжать, нужно было заниматься делами и совсем не нужно было думать о том, чего нельзя воскресить. Она уехала и заставила себя забыть о георгинах. Хоть это было в ее власти…