К вечеру на дорожке, ведущей к дому, показалась бабка с хозяйственной сумкой. Она возвращалась с рынка, где продавала потихоньку старые вещи, которые ей давали соседи. Сегодня день был удачный, продала почти все, за исключением синей вазочки в цветочек. Но кому она, собственно, нужна, треснувшая? Сашка подошел к лестнице посмотреть: в какую квартиру направляется старуха. Первый этаж, второй… Надо же, как медленно тащится. В двери звякнул ключ.
Бабка закрывала за собой дверь, когда та за что-то зацепилась и застряла. Нагнувшись и чертыхаясь, она повернулась посмотреть, что же там такое, и увидела, что дверь не пускает чья-то нога.
– Батюшки святы! – подняла глаза бабка.
– Не бойся, не съем!
Бабка шевелила от ужаса губами, но вдруг поджала их и сузила глаза.
– Тебе чего надо? – спросила она визгливым тоном.
– Жанну.
– А-а-а, – протянула бабка осуждающе, – опомнился! Жанну ему подавай! Где ж ты, милок, раньше-то был?
– Поди знаешь где, – хмыкнул Волк, продолжая сверлить ее взглядом.
– Нету тут давно твоей Жанны. В город переехала. Все. С концами.
– И куда?
– А я почем знаю. Мне она не рассказывала.
– Давно ее видела в последний раз?
– Да уж года два как…
– Ой врешь, бабка! А толстый – кто это?
– Побывал уже, – вздохнула бабка. – Чего тебе толстый-то сдался? Родственник он мой дальний.
– А он говорит – квартирант.
– Ну и что с того?
– Жанна, значит, уехала, а ты без спросу комнату ее сдаешь?
– Почему без спросу? По договору. Она у меня денег одолжила. Отдает теперь свою долю квартплатой.
– И сколько же за два года набежало? Ты, бабка, ей не миллион часом одолжила?
– Убери ногу, – заорала бабка. – Нет здесь твоей Жанны, сказано. Ищи теперь, свищи!
Она захлопнула дверь перед его носом и прошаркала в комнату.
А потом на цыпочках вернулась обратно, прильнула к двери, не дыша, и стала прислушиваться, умирая от страха.
Волк постоял на лестничной площадке, покурил. Бабка явно темнила, но он еще не знал, что делать. Можно справиться в адресном столе или еще где-нибудь. Только вот не самому же туда идти. Нужно отыскать кого-нибудь подходящего. Дружки дали ему на прощание два адресочка в Ленинграде. Только ехать нужно было ох как далеко: либо в Автово, либо в Юкки…
Звук тяжелых шагов медленно удалялся вниз по лестнице. Бабка перекрестилась. Слава Богу, ушел. Хорошо бы никогда не возвращался. Может, и успеет она смыться, пока он ее след отыщет. Дай-то Бог! Угораздило же дуру с такой образиной уголовной связаться!
Толстяк уже минуты две прислушивался к разговору на лестнице, доносящемуся сверху.
– Здравствуйте, – сказал он Сашке, когда тот, взглянув на него исподлобья, собирался выйти на улицу, – мы сегодня уже встречались…