«Пьяные бредни!» – решила тогда Дара. Но теперь снова и снова вспоминала тот разговор. Действительно, любит ли ее Сережа? Она не спрашивала себя, любит ли сама его, она боялась собственного ответа. Любовь для нее давно была делом решенным. Причем решенным раз и навсегда. Тело ее вполне могло обойтись и без того, чем занимаются мужчины и женщины по ночам. Дара никогда ничего не испытывала «по ночам». И может быть, поэтому и не испытала того самого острого чувства любви, о котором пишут в книгах. Острого желания быть рядом, радости какой-нибудь романтической и необыкновенной.
«Пьяные бредни!» Они с Сергеем десять лет вместе. Никто не способен после стольких лет испытывать друг к другу какие-то сентиментальные чувства! Все остывает. Остается только обоюдная ответственность за детей, ради них и живут двое вместе. Ничего неприятного и обременительного. К этому быстро привыкаешь. А менять привычки – ох как трудно!..
– Папа?
– Забыл сказать тебе. Недавно снимок делал. И знаешь, что эти гады выяснили? – Слово «гады» звучало в его устах весело, как похвала. – Говорят, я перенес на ногах обширный инфаркт! Представляешь? Так что если помру и не замечу, ты уж, Дара, сообщи мне, ладно?
– Папа!
– Ну что ты все «папа» да «папа»? Пока вот я тебя люблю, а потом что?..
– Никаких потом не будет!
– А знаешь, ты тоже дурочка, – Марк погладил Дару по голове. – Еще по одной?
– Давай!
– Ты главное, знаешь что, – отец сморщился, выпив рюмку, – черт, не так пошла как надо… ты, главное, бегать перестань…
– Куда?
– От кого? – поправил он. – От самой себя…
Стоптанных туфелек стук на бегу.
Сказано, кончено. Что я могу?
– Папа?
Телеграмма пришла через год. Чуть ли не день в день после их последней встречи. Ну конечно, как могла Дара выбраться куда-то, когда тут все эти катавасии с Кириллом. Она повезла очередную партию слушательниц в Лондон сама. А когда вернулась, телеграмма уже пять дней лежала на столе в ее комнате. Кирилл не смог до нее дозвониться – раз. Регина была в Сочи с Катькой – два. И возможно, было еще что-то третье, но теперь это уже не имело никакого значения…
– Ты поедешь?
– Теперь? – Дара удивленно подняла брови. – Зачем теперь-то?
– Ну как… – начал Сергей и осекся.
– Никак.
Дара не заплакала. Не изменилась в лице. Ничего не сказала.
– Может, выпьем, помянем?
– Нет, – почему-то сказала Дара. – Хватит. Пойду, пройдусь.
Она шла и шла. Стук ее туфель громко отзывался на пустой улице. Впереди был залив. Туда уплывало солнце – большой тусклый красный шар.
Стоптанных туфелек стук на бегу.
Сказано, кончено.