Что с того, что я не видел тебя вот уже скоро век? Разве ты изменилась, моя хорошая? Разве люди меняются? Нет, ты все та же беспомощная девочка, которую некому больше любить, кроме меня. Ненаглядная».
Нева несла свои темные воды как-то уж очень сонно. Некуда ей было спешить. А его сердце подпрыгивало всякий раз, когда у подъезда тормозила очередная машина. Из машин выходили женщины. Разные – красивые и некрасивые, худые и толстые, смешные и жалкие, молодые и старые. Но не было ни одной, похожей на Дашу… Он уже занервничал, испугался. А вдруг… он ошибся, и она проскочила мимо.
Красная машина развернулась боком к нему, замерла. За рулем сидела женщина. Наклонившись, возилась с ключами. Черт возьми! Поднимешь ты наконец голову?! Нет. Женщина повернулась к нему спиной и стала подниматься по ступенькам. Он смотрел ей в спину, уже предчувствуя, но все еще не смея поверить… Это она. Это может быть только она. «Дарья Марковна», – окликнула ее подбежавшая девушка.
И там, стоя на самой верхней ступеньке лестницы, как на пьедестале, в сиянии солнечных лучей, она обернулась, и перед тем, как зажмуриться от слепящего света, он успел мысленно снять отпечаток с ее лица и сравнить с тем, что носил в себе уже многие годы, – материнским. Ради этой драгоценной минуты стоило жить. Отпечатки были идентичны…
– Да, Зоя…
Слова зазвенели серебряным колокольчиком и звонко разлетелись вдребезги, как рассыпавшиеся по полу монетки разбегаются в разные стороны, подпрыгивая.
Волк уже шел по набережной, куда-то навстречу сошедшему с ума питерскому солнцу, делающему сегодня всех одинаково слепыми. Шел и щурился от яркого света. Он нес в себе слезы. И боялся пролить их на пыльный асфальт.
Волк вернулся домой и замер на пороге. Комната, в которой он прожил столько лет, изменилась до неузнаваемости. Старые потертые обои и там, и здесь клоками свисали со стен, потолок стал серо-желтым, пропитавшись табачным дымом, смятая постель, наспех покрытая серым солдатским одеялом, завершала картину. Отвратительная берлога! Надо бы привести ее в порядок.
Но заняться этим ему теперь было некогда. Он взял отпуск на работе за свой счет и каждое утро в одно и то же время приходил на набережную. Через неделю он уже знал наизусть все ее привычки: как поправляет непослушный локон, как машет знакомым рукой… На пальце поблескивает тонкое обручальное колечко… Значит, она замужем. Хорошо бы посмотреть на того счастливца, который проводит с ней вечера. Однажды Волк поймал машину и отправился за Дашей. Так он отыскал ее дом. Несколько дней дежурства – и она наконец появилась перед окном.