Сашка задумался: оставаться ему в этом доме, где совсем недавно мертвяка из петли вынули, или нет. «А-а-а, – подумал он, – не все ли равно. Все там будем». На его решение повлияло скорее обилие водочных бутылок на столе, чем что-то другое. Через полчаса он уже прикончил одну из бутылок и сидел бездумно, опустив голову на руки. Лахудра пыталась развеселить его, базарила все время, толкала в бок. Он посмотрел на нее внимательно. Интересно, есть у нее сердце? Вот такое сердце, которое у него сейчас разрывается на части в груди? Есть у нее дети? Есть у нее родители, братья, сестры? Не родилась же она такой вот рыжей размалеванной шалавой, была же когда-то девочкой с косичками…
Девочка с косичками – это было единственное, что грело его в этой жизни. Вот найти бы ее, думал он, это и будет счастье. Дашка любит его – он был уверен в этом долгие годы. «Дашка любит меня», – повторял он себе снова и снова в детском доме. Дашка любит меня, – знал он, разглядывая в зеркале свой горб. Никто не любит, а Дашка любит. Он встретит ее, и она бросится к нему, обнимет, как в детстве. Ведь ничего не изменилось за эти годы. Ведь он тот же Сашка, ее брат, который любит свою сестру до безумия. До полного безумия.
Он отодвинул рыжую, открыл вторую бутылку. Дашка любит. Если бы не эта уверенность, он давным-давно погиб бы. Где-нибудь в притоне, за колючей проволокой, в очередной потасовке с собратьями. На минуту он почувствовал себя ребенком, рыжая была просто отвратительна. В нем еще жил хорошо воспитанный мальчик, чистоплюй – так, кажется, его назвал кто-то из старших. Иногда он понимал, что Дашке теперь много лет. Что она не девочка. Что он уродлив, что глаза его выцвели, что в глазах отразилось все, через что ему пришлось пройти. Дашка не бросится ему на шею, она брезгливо отвернется. Дашка его забыла.
Нет! Нет, нет, нет! Жизнь имеет смысл, только если она помнит, если ждет. Девочка его, единственная девочка на свете, которая любит его и ждет, которой он нужен. Она не забыла. Не думать, не думать…
Сашка приложил горлышко бутылки к губам, потянул к себе рыжую, разбил бутылку об пол, бросил рыжую на кровать…
Ольга сидела в машине на заднем сиденье, поддерживая голову Марка. Борясь с отвращением, она изображала заботливую, но слегка раздраженную жену, потому что водитель все время посматривал на нее в зеркало. Ей совсем не хотелось, чтобы он запомнил ее лицо, потому что она еще не знала точно, что ей дальше делать с этим «мертвым грузом». Вряд ли ей удастся одной затащить его в свою квартиру. Да еще на глазах у соседей… Ольга протянула водителю второй полтинник и попросила доставить «тело» в квартиру только после того, как она скроется в подъезде. Водитель понимающе хрюкнул и, широко улыбаясь, взял деньги…