В комнате было душно, стригли девочки неумело, медленно, но очень старательно. Остальные сбились в стайку и вполголоса обсуждали мальчиков: у кого какие уши, кто кому понравился. Жанна присела в уголок и время от времени клевала носом, засыпая.
После очередного приглашения «Следующий!» девочки вдруг разом замолчали. И никто не сделал шага вперед. Девичья стайка в полном составе начала пятиться. Жанна встрепенулась, решила, воспользовавшись заминкой, проскочить вне очереди и вышла вперед.
Переполох среди юных парикмахерш вызвал паренек, которому сидеть на стуле мешал горб. Девочки отворачивались, закатывали глаза, а Жанна быстро накинула ему на плечи простынку и осторожно начала обрезать концы волос, поглядывая сверху на его ресницы. Ресницы были черные, густые, кончики их загибались вверх. Жанна, не рассчитав, потянула прядь волос, и паренек, сморщившись, поднял на нее глаза. Полыхнуло синее пламя. За те три секунды, что он смотрел на нее, Жанну до костей пробрал озноб. Он ее помнит, безусловно помнит. Ее сердце сжалось. Никогда ни один человек ни до него, ни после не помог ей. Только этот урод… Хотя какой же он урод? Вон какие глазищи! Да если бы не горб, девчонки в очередь бы стояли… Жанна закончила стрижку, ласково провела над ухом Волка рукой, делая вид, что поправляет прядь волос. Он снова поднял на нее глаза. Ух! Взгляд прожег ее тело насквозь…
Возвратившись домой, Жанна повалилась на кровать. Она живо припомнила ненастные весенние дни, когда сидела на детдомовской площадке и тупо смотрела в одну точку. Ей хотелось умереть тогда. Может быть, она и впрямь убила бы себя, если бы не та нечаянная встреча с Волком. «Он спас меня», – думала Жанна. «Не то, – подсказывало ей сердце. – Совсем не то». При чем тут спас? Ведь если бы он не был уродом… Да и не урод он…
«Кр-рас-сивый», – сквозь зубы процедила Жанна и глухо застонала. «Понравился», «влюбилась» – она не понимала этих слов. Ей никто никогда не нравился, а любила она только своего Алеко. Но это было другое чувство. Теперь Жанна с нетерпением ждала следующего дня, чтобы еще раз дотронуться до головы Волка. Она не знала, что с ней происходит. Она не знала, что об этом думать.
На следующий день, как только Волк показался в дверном проеме, девочки разом умоляюще обернулись на Жанну. Она вышла вперед необыкновенно бледная, отчего волосы казались еще чернее, а глаза горели двумя углями на лице. Машинка в ее руках двигалась по голове Волка непростительно медленно. В кончиках пальцев Жанна держала записку, нацарапанную накануне, и все никак не решалась передать ее Волку. Пальцы ее от напряжения плохо слушались. Неожиданно записка – сантиметровая бумажка, сложенная пополам, – упала на колени Волку. Не успела Жанна охнуть, как Волк сделал быстрое, едва уловимое движение рукой, и записка исчезла. Значит, он понял, значит, ждал, – обрадовалась она.