– Да, но я ни разу не видела тебя с девушкой. Почему? А эта рыжая, она ведь и на тебя вешалась. Ты же не побежал за ней…
– Все очень просто: она мне не нравится.
– А! Значит, тебе просто никто не нравится?
– Очень нравится, – сказал Сергей, пристально глядя ей в глаза. – Поэтому не нравятся другие. Понимаешь, мужчина постоянно сравнивает женщин. Это у него инстинкт. Я тоже сравниваю. Но если имеешь что-то бесценное, никогда не польстишься на дешевку…
Дара не спросила, кто ему нравится. Она догадалась. Она еще говорила себе, что этого не может быть. Она все еще лицемерила с собой. К чему взрослому мужику таскаться за школьницей, которая помыкает им как хочет. Что его заставляет делать это? Вряд ли обыкновенный интерес… В разбитое сердце легко вползают анальгезирующие мысли. Сердце Дары было разбито, а Сергей вкладывал теперь туда все, что ему было нужно. Вкладывал постепенно, не торопясь…
Когда Дара закончила второй курс, они поженились. Ее отец подарил им трехкомнатную квартиру на Октябрьской набережной возле метро «Приморская». Два этажа, вид на Смоленку, вид на залив. Первое время Сергей блаженствовал. Дара заканчивала финэк. Он был настоящим главой семьи. Мысли о неполноценности покинули его. Домашний очаг их не искрился, но горел верно и ровно, как конфорка. Дара не проявляла интереса ни к факультетским сборищам, ни к увеселениям, ни к задушевному общению с подружками. Единственной ее странностью была привычка с утра пораньше включать Высоцкого. Причем не качественные записи, которые теперь, после его смерти, можно было купить в любом магазине, а старые, отцовские, с каких-то подпольных концертов, шипящие и затертые. Ну да ладно, должна же быть хоть одна странность у его жены.
К интимной стороне жизни Дара оказалась на редкость равнодушна. В первый же месяц их совместной жизни он понял, в чем отличие занятий любовью от занятий сексом. Он в то время действительно любил ее, поэтому волны страсти накатывали на него довольно часто. Он любил ее, теряя голову, не помня, с чего все началось. Сознание возвращалось к нему только тогда, когда она уже минут пять плескалась в душе. Дара же никогда не теряла головы, оставаясь сторонним наблюдателем и их близости, и его глубокого любовного обморока. Она спала с ним так же, как и жила, – уступая как другу, ничего не чувствуя при этом. Сергей слышал о женской фригидности, но, собственно, какая разница. Фригидная жена не будет смотреть лишний раз по сторонам. А удовольствие? Она его, скорее всего, получает, только – моральное… Для него главным было собственное счастье, избавление от комплекса неполноценности, от острой зависти к окружающим.