Я жуткая трусиха. Зухус, может быть, тоже. Только вот боимся мы совершенно разных вещей. Я — мужчин и пауков. А Зухус… не знаю, потому что, как оказалось, я совсем не знаю Зухус. Мои знакомые отзываются о ней по-разному, иногда говорят диаметрально противоположные вещи. Мне плевать. Я люблю Зухус просто потому, что она Зухус и есть на этом свете. А конец у меня, конечно, будет плохим. То ли я нажрусь какой-либо дряни на белом диване, запив все алкоголем, как Монро, душка, упокой, Господи, ее душку. Или просто как все наркоманы или бомжи. А может, прыгну откуда-нибудь, что меня, конечно, не очень привлекает.
В жизни видишь много мертвых людей, которым тоже скучно. А вот Зухус — она живая, и теплой человеческой крови ей ой как много надо. Так это и в кайф, знаете ли…
Я никогда не думала о них. Они не посещали меня во сне. Они не присылали мне писем на тонкой папиросной бумаге, пахнущей болотными испарениями и лунным светом. Я вообще не верила в них. Никогда.
В 2001 году я встретила на Владимирском проспекте Михаила. Он возился с синим мопедиком, совсем не подходящим ему ни по размеру, ни по цвету, ни по социальному статусу. Михаил снимался в брутально-дебильном сериале с идиотским названием и играл в театре. Михаил не был красив и не был особенно умен. Я не говорю об изыске — сами понимаете, почему.
— Привет, — сказал мне Михаил.
— Привет, — ответила я, думая о том, что желтые звезды — очень редкая разновидность звезд.
— Хочешь, прокачу? — спросил Михаил.
— Зачем?
— Просто так, — пожал плечами Михаил.
— Хм-м… — И вдруг все желтые звезды в моем сознании померкли, потому что зеленые звезды блеснули в зрачках Михаила. Зеленые, как папоротники, как хвощи и плауны, как что-то забытое, древнее.
— Поедем ко мне? — Я взяла Михаила за руку и умоляюще взглянула в его глаза.
— Хорошо, — кивнул Михаил.
Мы бросили синий мопедик на Владимирском проспекте — он жалостно хрустнул, падая на асфальт, — сели на метро и поехали ко мне. В метро мы прижимались друг к другу, вдыхали друг друга и смотрели друг другу в глаза. Дома было темно. Вещи спали. Зеленый свет входил в мой дом вместе с Михаилом.
— Любимый. — Я толкнула Михаила на ковер.
— Моя, — отозвался Михаил, расстегивая ремень на джинсах.
Комната купалась в зеленом свете, по стенам ползли, разрастаясь, папоротники, хвощи и плауны, пол вокруг ковра становился болотной топью…
…После я увидела их, родственников. Их было много, они кивали нам, а мы — им. Нам было хорошо. Мне, Михаилу и болотным карликам-иебанам — нашей родне.
Мы живем хорошо. Михаил развелся с женой и ушел из своего мерзкого сериала. Мы любим друг друга — еще бы, ведь в наших венах течет древняя иебанская кровь, а в наших глазах часто сияют зеленые звезды. Родственники навещают нас. Иногда.