Минут десять спустя мы снова услышали шум винтов эсминцев, заходящих на новый курс. Девять еще более мощных взрывов снова подбросили нашу лодку, а затем… ничего. Постепенно звуки винтов стихли из-за возрастания дистанции. Мы около минуты смотрели друг на друга, еще не в силах поверить, что остались в живых.
После все только и говорили, что об этой атаке. Мы представляли себе, как вражеские моряки протирают бока глубинных бомб и молятся о том, чтобы с нами случилось самое худшее, ожидая момента, когда на поверхности появятся пузыри воздуха вперемешку с машинным маслом и телами экипажа, что служит точным признаком гибели подводной лодки. Затем легким, еле слышным шепотом члены экипажа, которые видели Чеха во время атаки глубинными бомбами, потихоньку рассказывали остальным, что они наблюдали: выражение лица нашего командира абсолютно убедило их, что желания его ничуть не отличались от желаний вражеских моряков. Обоснованные подозрения тут же расползлись по нашей лодке, передаваемые от одного другому только приглушенным голосом, – Чех охвачен жаждой смерти. Несколько его лучших друзей по военно-морской академии совсем недавно погибли, и мы предполагали, что он охвачен бессознательным желанием соединиться с ними.
Я лежал в своей койке, стараясь экономить кислород и расслабляясь после предыдущих атак, когда снова услышал гудение винтов возвращающихся эсминцев. Небеса будут мне свидетелем, что для всех нас они прозвучали как звук погребального хорала. Опять прогремели взрывы девяти бочек смерти. Наша лодка стала одной гигантской литаврой, вибрирующей ритмом, установленным самим дьяволом. На этот раз взрыв оседлал нас; неким чудом стало то, что мы не были разорваны пополам ударами двух дьявольских молотков.
Мы вскрыли еще два контейнера Bold и попытались убраться из этой опасной для нас зоны тихим, почти неслышным ходом. После часа относительной тишины Чех поднял U-505 на перископную глубину и постарался рассмотреть наших преследователей. Слева по борту U-505, примерно в 3000 метрах от лодки, наблюдалось три эсминца. Один из них был необычно велик и напоминал крейсер класса «Бирмингем». Даже думать об атаке на эсминцы было неразумно из-за зеркально гладкого моря; поэтому Чех приказал нам покинуть район как можно быстрее, на той скорости, которую могли обеспечить наши электродвигатели.
Контрольные партии из отсеков начали докладывать о понесенном уроне. Мы обнаружили, что вышла из строя установка нашего подводного телеграфа. У нас не оставалось другого выхода, как только возможно быстрее вернуться прямо на базу.