Я рассказал ему, что я услышал и что сделал. Чех спросил меня, где находится этот так называемый саботажник, и я объяснил ему, что полиция вермахта позволила ему уйти.
– Ладно, – сказал он, несколько остыв. – Но я должен как-то на это прореагировать, возможно даже, отдать тебя под суд. Но я все же хочу дать тебе шанс. У тебя будет сорок восемь часов, чтобы найти этого типа и заключить его под стражу, и мне все равно, как ты это сделаешь. На следующие пару дней ты свободен от службы. А теперь ступай отсюда!
Я отдал честь и быстро вышел из комнаты, стараясь не потерять ни одной минуты из предоставленных мне 48 часов. Я услышал, как Чех крикнул мне: «Тебе лучше найти его!» через закрытую дверь, когда я пробегал через холл.
Когда я вернулся обратно в казармы, то узнал, что все уже знают о моем положении. Каждый из моего экипажа предлагал свой способ отыскать саботажника, но, поскольку только я видел его в лицо, я знал, что мне предстоит сделать это самому.
Рано утром на следующий день я вместе с моим экипажем направился к лодке, но на борт подниматься не стал. Вместо этого я пошел вдоль секций верфи, где, по моим прикидкам, мог работать саботажник, задерживаясь у часов, на которых рабочие пробивали время прихода на работу. У меня был неплохой шанс узнать его, глядя на рабочих, которые, стоя в линию, отбивали время прихода. Через некоторое время их лица стали сливаться все в одно. У меня появились сомнения, смогу ли я узнать своего заклятого врага, даже если увижу его лицом к лицу.
Спустя пять минут ночная смена, тоже выстроившаяся в линию, начала отбивать время своего ухода. Я быстро сообразил, что подобным методом никогда не найду необходимого мне человека, поэтому отправился в офис пересмотреть папки с персоналом. Заведующий персоналом клерк подозрительно посмотрел на меня, но после некоторых уговоров все же принес мне стопку папок. Я просидел над ними около часа. Через некоторое время фотографии тоже начали походить друг на друга. Этот метод оказался еще хуже, чем стоять у часов.
Я начал чувствовать приступы отчаяния. Хотя лицо саботажника стало расплываться в моей памяти, другой образ становился все яснее и яснее в моем сознании: я сам в парадной форме стою перед морской судебной комиссией. Но что еще я мог сделать?
Весь вечер и все следующее утро я околачивался вокруг лодки, надеясь на то, что виновник явится на работу в доки. Но все было напрасно. У меня оставалось всего лишь несколько часов до установленного срока, и я сходил с ума от отчаяния.
В тот момент, когда я почувствовал бесполезной последнюю попытку найти его, я решил вернуться в Энбон, туда, где вся эта история началась. Солдат вермахта на мотоцикле увидел, как я бреду по обочине шоссе, и подбросил меня в город. Все послеобеденное время я бродил вдоль и поперек улиц этого маленького городка, подобно заключенному в камере, ожидающему приведения приговора в исполнение.