Мой друг быстрее справился с поданным блюдом и ушел вместе с девушкой-француженкой. Я же решил задержаться немного дольше и спросил еще вина. Как только я остался в одиночестве, парень, сидевший с несколькими другими ребятами за соседним столиком, начал говорить громко, явно адресуя свои слова мне. Он говорил, глядя прямо на меня, рассказывая своим друзьям, что эмблема на моей пилотке явно означает мое отношение к U-505. Я был уверен, что опознал его как одного из рабочих, трудившихся над нашей лодкой.
– Что ж, U-505 снова вернулась в порт. Она уже никогда не выйдет из него! – сказал он на немецком языке, который я должен был понимать. – Что ж, я уверен, даже если и выйдут, то далеко не уйдут.
Все сидящие в этом маленьком зале повернулись, чтобы увидеть мою реакцию на эту явную провокацию. Для меня же это был намек, что это был один из тех негодяев, которые намеренно портили нашу лодку. Все разочарование и гнев, которые накопились во мне за эти несколько последних месяцев, перешли в неконтролируемую ярость. Я подскочил к его столу и отвесил ему хлесткую пощечину, традиционный вызов на драку. Его крысиные глазки уставились на меня, полные страха и ненависти, но он не сделал ни одного движения, чтобы ответить на мой вызов. Мне стало противно от трусости этого наглого диверсанта. Помедлив одно мгновение, я схватил его за грудки куртки и выволок наружу. Ни один из его собутыльников не шевельнул даже пальцем, чтобы остановить меня. Как только мы оказались во дворе на задворках ресторана, я начал молотить его кулаками.
Я точно не помню, сколько ударов нанес ему. Я только помню внезапно возникшую германскую военную полицию, мой арест и заключение в инженерные казармы для допроса. Дежурный капитан полиции сказал мне, что парня отняли у меня полумертвым и арестовали для моего собственного спокойствия, а то бы французы могли бы линчевать меня. Что же касается рабочего верфи, то он отказался от всякой медицинской помощи и исчез. Продержав меня в камере три часа, полицейские вернули мне мою солдатскую книжку и отпустили.
Когда я подошел к главной проходной Lager Lemp, мне передали приказ немедленно следовать в офицерские квартиры и предстать перед Чехом. Подойдя у двери, я постучал три раза. Кто-то изнутри крикнул:
– Входите!
Как было положено по уставу, я открыл дверь, сделал три больших шага внутрь, взял фуражку в левую руку, а правой отдал честь:
– Ефрейтор Гёбелер явился по вашему вызову, герр капитан-лейтенант!
– Как будто нам и так уже не хватает проблем! А тут еще и твоя драка! Ладно, что там произошло? Почему тебя арестовали?