Во всяком случае, через несколько недель, проведенных в море, я получил повышение относительно своих обязанностей на центральном посту управления. Командир освободил меня от обязанностей оператора перископного насоса и перевел на должность оператора управления многочисленными клапанами заполнения и опорожнения балластных цистерн рядом с моим местом. Мои новые обязанности оказались гораздо более сложными, теперь я отвечал за управление многочисленными клапанами нескольких балластных цистерн. Эти цистерны было необходимо продувать воздухом или заполнять водой в определенной временной последовательности, иначе лодка могла потерять управление по тангажу. За исключением нескольких чрезвычайных ситуаций, когда я помогал мотористам дизельного отсека в ремонте двигателей, пост управления клапанами балластных цистерн оставался моим вплоть до конца моей военной карьеры на U-505.
Во время нашего перехода к оперативному району на траверзе Фритауна мы несколько раз замечали клубы дыма на горизонте от идущих конвоев. Однако патрулирующим британским самолетам, обычно одному из огромных четырехмоторных «Сандерлендов»13, всегда удавалось заметить нашу подводную лодку до того, как мы успевали выйти на позицию для атаки. Однажды в такой ситуации мы были вынуждены совершить экстренное погружение, что дало возможность судам противника уйти от нас, поскольку электродвигатели U-505 развивали в подводном положении только скорость в 7 узлов. Даже если бы мы были в благоприятной позиции на пути конвоя, такая скорость была слишком мала для перехвата цели и производства атаки. Капитан-лейтенанту Лёве оставалось только, ругаясь, смотреть в перископ, как этот конвой исчезает вдали.
Пару раз самолеты не замечали нас, что позволяло нам оставаться на поверхности моря и использовать наши мощные дизель-моторы для погони за целью. Но, даже двигаясь на полном ходу, мы развивали скорость всего на несколько узлов большую, чем большинство конвоев. Поэтому нам пришлось бы маневрировать перед их ожидаемым курсом, чтобы занять позицию для атаки и перехватить их. Несколько раз мы включали двигатели в опасном форсированном режиме, чтобы догнать конвой, но всякий раз случайное или намеренное изменение курса их движения спасало вражеские суда от атаки.
Вы не можете представить себе возбуждение, которое охватывало весь экипаж во время этих погонь. «На этот раз, – думали мы все, – мы сможем нанести наш первый удар!»
Но в конце концов мы слышали, как надсадный рев дизелей возвращается к своему обычному уровню, а командир извиняется по внутреннему переговорному устройству за неверное прогнозирование курса конвоя. В такие моменты настроение всего экипажа субмарины опускалось до нуля, а все пережитые разочарования и мелкие ссоры последних недель возвращались к жизни. Внезапно снова ощущался жар и стуки на камбузе, в ноздри лез запах того осточертевшего варева, которое кок пытался приготовить на обед. Имея на руках команду молодых, совсем зеленых парней, капитан-лейтенант Лёве знал, что нам нужна победа – куда больше для поднятия морального состояния экипажа, чем для военного эффекта.