— Надо изыскать возможность, — начинает он, — выказать... недовольство поведением сэра Уильяма, что позволит смягчить... негодование обвинителей и заодно не позволит просочиться ни единому слову об этом прискорбном инциденте...
— А, очнитесь, Ковентри! — обрывает его Берти. — Они требуют его головы! Грин дал это ясно понять. И как сможем мы в таком случае сохранить все в тайне, ума не приложу!
— Как можно наказать Камминга, не выдав его? — провозглашает Уильямc, и тут я понимаю, что наступило время обнародовать Компромисс Флэшмена, который созрел у меня в голове за пару минут до того. Я деловито прокашлялся, чтобы привлечь внимание.
— Полагаю, лорд Ковентри указал нам путь, сэр, — говорю. — Предположим... Да, допустим Камминг подписывает бумагу... Ну, вы представляете подобные документы: обязательство никогда не брать карт в руки. Как? — Они притихли, как утки в грозу. — Суровое наказание для человека его склада, так ведь? Буду весьма удивлен, если такая мера не удовлетворит Грина и компанию. Взамен, — я внушительно пристукнул по столу, — они обязуются молчать. Как и мы, разумеется. Вот и решение вопроса, и без тени скандала.
В плане зияла дыра в милю шириной, но я знал, что Берти ее не заметит — последние четыре слова затмевали для него все остальное. Он сделал стойку, словно сеттер, Ковентри, по обыкновению, блуждал в тумане, но Уильямc взорвался:
— Камминг ни за что на это не пойдет! Ха, да это равно признанию вины.
— Ничуть, Оуэн! — возражаю я. — Это не говорит о признании, но даже если так, все останется строго между нами и обвинителями, которое и так считают его виновным. Больше никто не узнает.
Я повернулся к Берти, который уже догрызал сигару.
— Уверен, сэр, он согласится. А какой у него есть выбор? Публичное бесчестье... а кроме того, — продолжил я, глядя на Ковентри и Уильямса самым несгибаемым из своих взглядов, — он знает, что в результате отказа замараны будут имена поважнее его собственного.
Трюк сработал. Берти подскочил, будто я ему штык в ногу воткнул, а по выражению лица Уильямса было ясно, что прозвучи из моих уст фраза: «Пойдите и скажите Каммингу, что если он не согласится и не убережет тем самым нашего драгоценного принца от скандала, то да поможет ему Бог», — то и она не смогла бы отразить мысль яснее. Ковентри, естественно, был в ужасе.
— Но... такой документ... допустим, что сэр Уильям согласится подписать его в обмен на обещание хранить тайну... разве вяжется он с принципами... э-э... секретности?
— Конечно нет, — отвечаю я. — Это будет просто обещание никогда не играть в карты, подписанное Каммингом, засвидетельствованное его высочеством и обвинителями. Ничего такого. Свидетели дают его высочеству слово чести ни устно, ни письменно не разглашать детали. И дело в шляпе.