.
Сержант, перебиравшийся через задний борт, издал вдруг дикий крик. Лицо у него сделалось красное и растерянное; рука дернулась, глаза выпучились, и он повалился в пыль с торчащим промеж лопаток ассегаем, задрыгав конечностями. Я повернулся: ярдах в двадцати позади Морана, на том самом валуне, с которого он только что слез, стоял в позе метателя воин-зулус. Помню его в мельчайших деталях (вот на что способен ужас!): могучее черное тело за красным с белым щитом, набедренная повязка из телячьей кожи, перехваченная белыми коровьими хвостами, на голове кольцо с раскачивающимся синим плюмажем. Я заметил даже миниатюрный рог-табакерку, висящую на шее. Жуткая фигура. Тут по обе стороны от нее возникли еще две. Оба воина скачками понеслись между хижин, вопя «с-джи!» и нацеливая на нас ассегаи.
При вопле сержанта Моран крутанулся на каблуках, и я готов поклясться, что не заметил, как двигалась его правая рука. Однако «ремингтон» оказался у него в ладони и тройное «бах-бах-бах» почти слилось в один выстрел. Зулус на камне подскочил, схватившись за лицо и повалился назад; передний из бегущих рухнул ниц, половина его черепа превратилась вдруг в кровавое месиво; третий покачнулся, уронил щит и покатился кубарем, чтобы остановиться буквально в паре шагов от нас, растянувшись на спине. Вместо правого глаза зияла дыра. А револьвер Морана уже вернулся за пояс.
— Близнецы, если судить по внешности, — заявляет Тигр Джек. — Слыхали: зулусы верят, что из них получаются лучшие разведчики[1057]? Ну же, хватит пялиться, приятель — скоро на сцене появится еще куча таких же, только живых. Пошевеливайтесь!
И он запрыгнул в тронувшийся фургон, а я, пыхтя, взобрался следом, потрясенный стремительностью и ужасом произошедшего. По моим прикидкам, от падения сержанта до нашей посадки в повозку прошло секунд пять, не больше — за это время трое отдали Богу душу, а человек рядом со мной, тихо посмеиваясь, загонял в барабан новые патроны.
Он не ошибся на счет прибытия живых экземпляров. Пока наш фургон выруливал из деревни на широкую равнину, среди дальних хижин замелькали черные тела, и не успели мы проделать по равнине и фарлонга — наш возница нахлестывал как сумасшедший, а повозка опасно раскачивалась из стороны в сторону — как зулусы бросились за нами в погоню. Их было человек двадцать с лишним, и не берусь припомнить зрелища более страшного, нежели этот безмолвный полумесяц из темнокожих бегунов, каждый с красно-белым щитом и пучком копий в кулаке, с развевающимся белым килтом и хвостами.
— Удлоко, если не ошибаюсь, — произносит Моран. — Славный полк. Добавим еще немного лавров к их боевым почестям, а?