Зато постоянно было или слишком жарко, или душно, или пыльно, или холодно (особенно по ночам), и вскоре путешествие мне жутко осточертело. Много времени я проводил в седле, но частенько сиживал в дилижансе вместе со Сьюзи, и от ее болтовни меня просто тошнило. Не то чтобы она канючила или злилась, нет. На самом деле старая кошелка была чертовски мила и нежна со мной, и я никак дождаться не мог, когда мы доберемся до Сакраменто и наступит пора шепнуть ей: «Прощай, дорогая!» Но в одном отношении она переносила дорогу не очень хорошо: до Рощи Совета и немного далее мы еще регулярно взбивали матрас, а затем ее аппетиты к моим адамовым прелестям несколько поумерились. Не было произнесено ни слова, но коль она не просит, то не на что и рассчитывать, и когда я выразил намерение спать под открытым небом – в дилижансе было очень душно – Сьюзи не стала возражать, и с тех пор так и повелось. Ради поддержания Сьюзи в форме я продолжал частенько седлать ее, но как вы легко можете себе представить, мысли мои устремлялись в совсем ином направлении – а именно к тем разноцветным пташкам, которые ехали в двух первых фургонах. Собственно, по отъезде из Нового Орлеана я ни о чем другом и не думал – дело было только за тем, как все устроить.
Из описания нашего путешествия вы можете сделать вывод, сколь непростой была задача. Ей-богу, если вы попросите составить меня список мест, которые я считаю наиболее неподходящими для обтяпывания в тишине и покое запретных амурных делишек, я без колебаний поставлю идущий по прерии караван фургонов на почетное второе место. Слоновья гауда[69] во время охоты на тигров – та еще штуковина, центральные подмостки во время любительского театрального представления тоже не сахар – уж в Глостершире по крайней мере; зато вы удивитесь, узнав, какие вещи можно творить внутри бутафорской лошади для пантомимы! Но это все не то. Что потрясло меня до глубины души, так это спасательная шлюпка после кораблекрушения, это да! Но и караван фургонов тоже не слабо. Впрочем, если тебе доводилось творить дела в самый разгар битвы с охотниками за головами на Борнео, как это случилось со мной, приучаешься верить в свою счастливую звезду и упорно стремиться к победе.
Первый шанс выпал мне по чистому везению, где-то между Рощей Совета и Малым Арканзасом. Мы, как обычно, расположились лагерем на ночь, я отошел прогуляться и покурить. И кого же встречаю в сумерках? Афродиту, бредущую по лугу, напевая, как водится, что-то себе под нос. Это была та самая рослая, черная как вороново крыло негритянка, заметившая меня тогда в Новом Орлеане. Мне еще подумалось тогда, что она из тех, которые испытывают удовольствие от своего ремесла, и оказался прав. Что завело ее так далеко от фургонов, да еще без надзора сестриц по несчастью, мне было безразлично: зачем смотреть в зубы дареному коню, или, точнее, кобылке.