В комнату влетел воробей и принялся кружить под потолком. Френни принесла из кладовки стремянку, вскарабкалась на самый верх и протянула руку к мечущейся птице.
– Не возвращайся на летнее солнцестояние, – сказала она воробью. – Здесь уже никого не будет, и никто тебя не спасет.
Дул северный ветер, а тетя по-прежнему мерзла и была очень слаба. Поэтому Френни не стала открывать окно в ее комнате. Держа воробья на ладони, она спустилась на лестничную площадку между этажами, где под зеленым окном стоял мягкий диванчик и где раньше висел портрет Марии Оуэнс. Френни открыла окно и выпустила воробья. Проводив его взглядом, она развернулась и потрясенно застыла. Тетя стояла рядом.
– Как ты спустилась? Давай я тебя отведу обратно, – сказала Френни. – Тебе надо лежать.
– Хочу отдать тебе одну вещь. – Изабель указала взглядом на диванчик, где на бархатистом сиденье лежала тоненькая золотая цепочка с кулоном. Сапфир Марии Оуэнс, подарок любимого мужчины, которым тот от нее откупился. Френни читала об этом камне в дневнике Марии. – Носи его не снимая, и твое сердце вернется к тебе. Надень прямо сейчас.
Тетин голос звучал так настойчиво, что Френни без возражений надела цепочку на шею и спрятала кулон под рубашку. Камень был на удивление теплым.
Джет вышла на лестницу и позвала:
– Френни, иди быстрее. Она уходит.
– Нет. Она здесь, со мной.
Но рядом не было никого. Френни бросилась вверх по лестнице, ворвалась в тетину комнату и резко остановилась в дверях. Изабель слабо взмахнула рукой, мол, подойди ближе. Медленно, словно во сне, Френни подошла к кровати и опустилась рядом с ней на колени.
– Тетя, милая тетя, – сказала Френни. – Нам нужно еще столько всего обсудить. Почему ты уходишь так скоро? Побудь с нами еще немного.
– Не все в этой жизни зависит от моей воли, – ответила ей Изабель, с трудом выговаривая слова. – Но от моей воли зависит, как именно воспринимать жизнь и все, что она преподносит. Это и есть самый главный секрет. Так мы меняем свою судьбу.
Винсент потихоньку попятился к двери. Его лицо стало мертвенно-бледным. Ему было невыносимо смотреть, как угасает, слабея, сильная женщина. Словно меркнущий свет. Словно поблекшие, хрупкие крылья засохшего мертвого мотылька.
– Я, наверное, пока выйду, – пробормотал он.
– Ты никуда не пойдешь, – сказала ему Френни. – Мы все будем с ней до конца. Это наш долг перед тетей.
– Вы ничего мне не должны, – еле слышно проговорила Изабель.
Френни погладила ее по руке.
– Не разговаривай, береги силы.
Сил у Изабель почти не осталось. Она сделала знак Френни, чтобы та наклонилась поближе, и прошептала свои последние слова. Кроме Френни, их никто не услышал – это был последний подарок любимой племяннице, – и Френни не смогла сдержать слез.