Ляля смотрит на его палец и молча глотает слёзы.
«Не придёт моя бабушка, - думает она. - Бабушка не придёт». «Схорони меня, внученька, на Есенской косе, - вспоминает Ляля. - Там мои деды спят, там и мне, рыбачке, лежать пристало».
И вдруг, как будто отхлынув от ног, от берега, от тапочек, стучит ей в сердце большая волна: бабушки нет. Не вернётся бабушка… Как же так?… Как же так не вернётся?… А кто. же скажет, чтоб ей расчесали косы?… «Кто эта девочка?» - спросят на винограднике. «Это внука Сущёвой, - ответит Света. - Варвары Степановны, бригадирши, что в море потонула».
Как так потонула? Да как же?… Да что ж такое?…
Ляля стоит, растопырив руки, и глядит на свои тапочки. Она хочет вздохнуть и не может.
А кругом уже совсем темно. Ляле видно, как в море, далеко за волнами, мигает большой белый глаз. Это маяк. Он указывает рыбакам путь, чтобы зря не блуждали по морю.
Люди приносят на берег фонари. Но свет фонарей не освещает моря, а только мелкую гальку на берегу. Ляля вспоминает про то,, как бабушка на цыпочках уходила из дому, как велела Сватье расчесать ей косы…
А вчера вот так же, наверное, стояла бабушка на берегу. «Где моя внука?» - думала бабушка, и: долго ходила по саду и по скале, и кричала: «Оленька, Оля!…»
А Ляля гуляла по винограднику и ела там виноград.
Луна взошла, а бабушка всё ходила одна по станице, ступала по пыльной дороге своими большими ногами в жилках.
Она ходила одна по станице, а люди заглядывали ей в лицо и говорили: «Ну, ничего,, ничего, Степановна, прибежит твоя внука». Только бабушка им не верила. Когда стало совсем темно, она зашла в пустой дом и стала глядеть в окошко.
Тузик выл на своей цепи… Может быть, бабушке захотелось плакать. Может быть, бабушка даже заплакала б, если бы не была бригадиршей. Бабушка, наверное, долго 'Смотрела в окно. К сердцу ей подкатывала волна, и бабушка думала: «Что же это, да что ж такое?… Где моя внука, Оленька?…»
А в это время Ляля ехала на телеге.
Так думает Ляля, стоя на берегу.
…А большое бабушкино море шумит всё тише. Всё ровнее становятся волны в нём. Тихо шурша, отступает морская вода всё-дальше от берега.
И вдруг где-то очень далеко слышится стрекотание, похожее на стрекотание кузнечиков.
- Идут! - говорит председатель, забывает про Лялю и оставляет её одну.
«Бабушка!» - думает Ляля.
- Идут, идут! - говорят кругом.
- Идут! - вздыхает та самая старушка, у которой вынули душу.
Старушка плачет. А кузнец в море стрекочет громко,, всё громче.
Он гудит и жужжит.
И вот совсем уже близко от берега виденное моторного катера. За ним, слегка накренившись набок, как пять лебедей, плывут под парусами пять больших лодок.