Около дома я зашел в магазин и купил к чаю пирожных. Зная, какой остроклюв сладкоежка, решил сгладить таким нехитрым способом возникшую между нами утреннюю неловкость. Прошмыгнуть незамеченным мимо бдительной, как ее там, Ираиды Никодимовны второй раз не удалось. Привратница, завидев будущую жертву, расплылась в приторной улыбке:
— Василий, а у вас гости. Я вот все жду, чтобы предупредить, — она понизила голос и с довольным видом потерла руки. — Не люблю этих носатых: ходят, зыркают глазищами басурманскими, а на лице так и написано: «криминальный элемент».
Я стащил шапку и в растерянности запустил пятерню в волосы. Какие такие неопознанные посетители ей не угодили и при чем здесь моя персона? Совсем бабулька из ума выжила?
Старая женщина, не обнаружив нужной реакции, снисходительно пояснила:
— Вы человек иного полета, сразу видно ваши, — она зачем-то поглядела на потолок, — аномальные способности. Повлияли бы на Веронику, разве это дело привечать всяких торгашей с рынка?
Мало-помалу я соединил в общую картину информацию о гостях, Никуле и неизвестном носаче, попавшем в опалу у этой сплетницы. Напрягся, чувствуя, как внутри разгорается глухое недовольство, смешанное с беспокойством за человечку. А ну как ее рогато-копытный нарисовался?
Привратница, внимательно следившая за моей реакцией, удовлетворенно кивнула:
— Наведите порядок, а то девчонка молодая-глупая, вам-то веры больше.
Логика тут, конечно, и не ночевала, ну да основную мысль я ухватил.
— Сегодня чтобы больше ни слова! Светило в пятом доме на особые шестнадцатые сутки. Это значит, нужно молчать и беречь сердце, — прошипел я карге.
Та схватилась за рот, но я уже устремился вверх по лестнице, плюнув на вечно тормозящий подъемник. Влетел в коридор и чуть не сшиб высокого, с меня ростом, широкоплечего мужчину, который, видно, как раз собирался уходить. Быстро оценив ситуацию, я убедился, что с Никой порядок, и немного расслабился, теперь уже более пристально изучая залетного гостя. Тот приветливо улыбнулся, будто мы были знакомы, и протянул мне руку:
— Арман. А ты, надо полагать, тот самый бесхозный Василий Андреевич Лайский?
Зная, что подобным жестом в мире людей здороваются и показывают расположение, я нехотя протянул свою руку в ответ. То, как он меня назвал, мне не понравилось. С подозрением покосился на Веронику, но она являла собой образец безмятежности, достойной зеленой ленты. Носач, а в этом бабуся на входе не солгала, усмехнулся, хлопнул свободной рукой меня по плечу и добавил все с тем же непривычным акцентом: