Вообще все, что я делал в этом мире и что одновременно касалось Вероники, было неправильно. Одна ошибка за другой сцеплялась прочными звеньями, мало-помалу образуя цепь, которой я собственноручно приковал себя к этой женщине. Смотри я на себя со стороны, из родной и привычной Терралии, не задумываясь, обозвал бы несуразного попаданца в шкуре человека дураком, а может, и еще чем пообиднее. И любой мой знакомый подписался бы под этой характеристикой. Вместо логичного и циничного способа выжить, заботясь исключительно о собственных выгодах, я за каким-то горбатым троллем начал собирать Никины заморочки, прикрываясь перед собой смешными оправданиями. В итоге обвел себя вокруг пальца, попавшись на крючок самой неправильной, но и самой нужной мне человечки.
Глупо отрицать очевидное — девчонка мне нужна. Я бы еще раз порвал не одного такого Вадима, улыбнулся новой Кусуевой и терпеливо выслушал бредни любой другой Ираиды Никодимовны. Лишь бы остроклювик продолжал хитро мне улыбаться, дурачиться по утрам за завтраком, а вечером сопеть над планшетом, уютно свернувшись под пледом. Я готов даже терпеть мохнатую грелку, по ошибке названную котом. И да, пусть я эгоист, но когда маленькая хрупкая человечка с несгибаемым стержнем внутри делится своим теплом и заботой просто так, не вожделея тебя, не испытывая потребности упрочить финансовое положение или статус в обществе, а просто потому, что ты попал в беду, я воспользуюсь этим подарком судьбы и возблагодарю демиурга. В конце концов, она готовит потрясающие пирожки и очень соблазнительно танцует, намывая посуду.
В молчании мы дошли до квартиры, избежав встречи с вездесущей привратницей. Я отпустил девушку, почти сразу она скрылась за дверью ванной. Мы с Игорем, не сговариваясь, протопали на кухню. Он по-хозяйски исследовал содержимое холодильника, поставил греться чайник. Я тупо уставился на ободранные костяшки, все еще пребывая в каком-то отрешенном состоянии. Внутри ничего не дрожало и не беспокоило. Ни страха, ни возбуждения — абсолютный эмоциональный штиль.
— Почему ушастый?
Я не сразу понял, что со мной заговорил Игорь. Но и потом не уразумел скрытый смысл его слов, переспросил:
— Что?
Он бряцнул передо мной чашкой, пояснил:
— Бессонов тебя утырком ушастым назвал. Любопытно стало — ушастый-то почему?
Я покосился на мужика — вроде серьезный, взгляд цепкий, изучающий. Загадочная бездна, у Вероники все друзья ей под стать, что ли? Тут меня посетила страшная догадка, заставляя пристальнее всмотреться в человека напротив. Обычный, ничем не выделяющийся на фоне многих: веснушки, морщинки вокруг глаз, складка у губ, добавляющая лицу суровости. Ни единой схожей черты, но я все равно уточнил: