– Как будто бы чисто, потопали, – и Грек поднялся на ноги в полный рост.
Мы и потопали. Но не беспорядочной толпой, весело обсуждая, что ценного можем обнаружить в доме. Так же, как шли и в любом другом месте: цепочкой, след в след, разбив окружность на сектора, и держа оружие наготове. Стараясь при этом издавать при ходьбе как можно меньше шума. Грек выбрал к дому такой подход, когда местное светило оказалось за нашими спинами. Ничтожное, но преимущество. Наверное.
Шли, ожидая, что в любой момент брызнет осколками стекло в одном, или даже в нескольких окнах, и вслед за этим раздадутся выстрелы. Кто-то их сможет услышать, а для кого-то последним, что он увидит и почувствует, будет вспышка в глубине одной из комнат, затем придет острая боль, которая долго не продлится. Хотя кто его знает: успевает ли человек перед смертью почувствовать боль от рокового выстрела? С того света, чтобы рассказать, еще никто не возвращался.
Было жутковато. И я клял последними словами дом, за то, что он не догадался возникнуть где-нибудь в более подходящем месте. Посреди леса, например, который подходил бы к нему вплотную. Нет, угораздило же его оказаться там, где незаметно к нему не подобраться!
Непреодолимо тянуло посмотреть на дом, чтобы заглянуть в окна. Вдруг смогу разглядеть смутное движение притаившегося врага, блеск линзы прицела, что-то еще, что должно предупредить об опасности. Но нельзя. У меня своя зона ответственности, и опасность может показаться именно оттуда. За домом следят Грек с Янисом. И я держался.
«Представляю, каково сейчас Янису! Он ведь идет первым, – размышлял я. – Возможно, Первый выстрел именно ему и достанется. Или Греку. Тот следует вторым, но опытный глаз сразу определит в нем командира, от которого следует избавиться в первую очередь. Остальным хоть чуточку, но легче: стоит только появиться хотя бы намеку на опасность, как все бросятся на землю, чтобы уменьшить себя как цель. Те, кто успеет».
Глупо, наверное, выглядело со стороны, когда шестеро вооруженных мужиков и с рюкзаками на спине, по команде Грека, вдруг бросались на землю, ощетинившись стволами в ту сторону, откуда приходила гипотетическая опасность. Но ведь никто не отлынивал. В том числе и сам Грек, хотя все эти учения были затеяны только ради меня. Но теперь я точно знал, куда и как мне броситься, как за какие-то доли мгновения освободиться от рюкзака, и что делать дальше.
И еще мне вспоминался рассказ Гудрона. Когда высоко в горах, их разведгруппа нарвалась на минное поле.
– Часа полтора у нас ушло на то, чтобы двести метров преодолеть, и оказаться на каменной россыпи, – вспоминал он. – Как я мечтал стать птичкой, кто бы только знал! Вокруг из-за этой проклятой «зеленки» ни черта не видно, а где-то поблизости должна быть база, которую мы и разыскивали. Начнут стрелять – и все, каюк! Сильно не дернешься: смерть где-то тут, под ногами. Мы буквально по сантиметру передвигались. Двести метров за полтора часа!