Отдельной группой сидела местная молодежь, в числе которой оказались и Слава с Гудроном. Хотя последнего к ней можно было отнести лишь с большой натяжкой. Там же была и Юля. Она о чем-то оживленно разговаривала со Славой, удостоив меня лишь парой взглядов и одной улыбкой. В который раз за этот день огорченно вздохнув, я подумывал – а не пойти бы мне выспаться впрок, когда в руках Гудрона появилась гитара. Он довольно бесцеремонно забрал его из рук какого-то худого длинноволосого парня в кожаной шляпе, похожей на тирольскую. На мой взгляд, совершенно безголосого, и со скверной манерой игры.
За ужином в горячительных напитках Борис себя не отказывал, и потому немудрено было предположить, что сейчас в его исполнении мы услышим «Централ», «Гоп-стоп, мы подошли из-за угла», или «Мурку». К моему бескрайнему удивлению, его репертуар оказался иным. Но больше всего поразил его голос.
Сам я петь не умею. От слова совсем. Но ведь это же совсем не значит, что не смогу услышать фальшивые ноты? И потому мне всегда так трудно слушать чье-то пение на уровне самодеятельности. Когда фальшь режет уши настолько, что хочется прикрыть их ладонями, и бежать куда подальше.
Гудрон пел так, что мы – все его слушатели, затаили дыхание. Пел, ничуть не подстраиваясь под манеру оригинального исполнителя, но беря ноты также высоко.
«Птицы – не люди, и не понять им, что нас вдаль влечет. Только стервятник, старый гриф знает в мире что почем», – пел он. А еще в этой песне говорилось о том, что в погоне за желтым дьяволом, люди перестают быть людьми, предавая при этом ближайших друзей. «Наверное – это чрезвычайно трудно, в любой ситуации оставаться человеком. Да что там наверное, когда все так и есть, – размышлял я, слушая его песню. – И тут даже никакой жадр не помощник».
После того как он закончил, и сунул гитару обратно в руки ее хозяину, некоторое время стояла тишина. Затем все начали рукоплескать. Да что там рукоплескать – ему устроили настоящую овацию, заслуженную им в полной мере.
Сидя далеко в стороне на лавке, хлопал в ладони и я. Размышляя о том, что теперь мне будет куда проще переносить все его подначки и насмешки. За которые иногда так и хочется дать в морду.
– Привет. Не помешаю?
– Конечно, нет! Присаживайся, Юля, – я вскочил на ноги, как будто на этой длиннющей лавке, место было только на одного.
– Что не со всеми?
Сложный вопрос, на который так сразу и не ответить. Правда, ответа от меня и не потребовалось.
– Один, да еще и с оружием. В караул поставили? – и не понятно было, шутит она или говорит всерьез. Юля – девушка улыбчивая, и как тут определишь?