А жив ли наш глиняный Кот Котофеич? Помню, очень хорошо помню тот вечер, когда мы побросали в его утробу наши «послания в будущее». Не разбили еще усача? Хотя уговаривались-то «вскрыть» его лишь через десять лет.
Ладно, не обижайтесь, если что не так. С уважением к Вам, надеюсь, еще не забытый Вами Валерий Заморыш».
На урок литературы вместо Аннушки явилась завуч Юлия Гавриловна — высокая и худая, как сухая тростина в очках.
— Некоторое время, — сказала она твердым голосом, каким говорит всегда и везде — в коридоре, останавливая учеников, на собраниях и у себя в кабинете, — я буду замещать у вас Анну Алексеевну.
— А что с ней? — испуганно спросили сразу несколько человек.
— Уезжает! — живо отозвалась со своего места Роза Алямова. — В Анапу. Лечить Светлану.
— Алямова в своем репертуаре, — сказала Юлия Гавриловна.
Мы засмеялись. О нашей Розке, как поставщице последних известий, знает вся школа и все учителя. В музей с нами она не ходит — искусство ее не интересует. Зато интересует все остальное — всякие новости в классе и за его пределами. Еще в седьмом ее прозвали «Сорокой-белобокой». Маленькая, пухленькая, с бойкими светлыми глазками, она за день ухитряется побывать во всех уголках школы и первая преподносит нам всевозможные истории. Но Юлия Гавриловна не терпит на уроке вольностей и потому пресекла наш смех на корню:
— Прекратите шум! Не так много времени, чтобы тратить его попусту.
— Но мы еще увидим Анну Алексеевну до ее отъезда? — спросил Шумейко.
— Успокойтесь, увидите. Так на чем вы остановились по программе? Галустян сейчас скажет, на чем вы остановились, изучая «Кому на Руси жить хорошо». — Размеренный голос учительницы гипнотизировал.
Начался урок, как положено по плану — опрос, новый материал, повторение. Все на своем месте. Эту манеру Юлии — строго методично вести занятия мы уже знали: она и прежде изредка ненадолго замещала Аннушку. Наверное, так преподавать тоже хорошо. Только нам больше нравятся уроки Анны Алексеевны, когда легко течет живая беседа. А у Юлии… Мы хотя и сидим тихо, чувствуем себя скованно. Будто зажатые в тисках.
Вообще я давно заметила — один и тот же предмет у разных учителей не походит на себя. Вот был до Виктора Павловича физиком лысый Палданилыч, так ведь никто не любил решать задачки. Даже Землюков. А пришел Виктор Павлович — веселый, остроумный — и всех увлек. Он так и говорит, входя в класс: друзья, припас вам красивейшую задачку — ахнете! Мы заранее ахаем и смеемся. Он тоже смеется, а сам уже пишет на доске условие. И все с увлечением решают. Даже Ясенев.