Телефонный звонок пресек мое мотание от окна к стене и обратно — голос Марата взорвал тишину квартиры:
— Ольга-джан, ты дома? Я мигом к тебе.
Он и вправду примчался мигом — звонил из ближайшего автомата, — с порога набросился:
— Почему молчала? Роза охает, глаза — тарелки: ты с этими? Милиция! А я ничего не знаю.
— Сам же говорил — паникую. А они — «ребята как ребята».
— Ну, виноват маленько. А Юлия сегодня опять спрашивала: где Нечаева, не приехала ли ее мать?
— Так я же — из крайности в крайность и все преувеличиваю, — не в силах удержаться, зудела я. И он взъярился:
— Да что трясешь дерево, когда плоды сняты? Сказал — есть моя ошибка. Хотя и ты хороша — зачем молчала? Видишь — дело серьезное, могла бы без гордости. Чтобы мы заодно в класс ее вернули. А то ходишь сама не своя, давно вижу.
Он готов был не только признать свою ошибку, но и меня прощал за мою, потому что переосмыслил все, за что ругался со мной у раздевалки, понимая, как неладно у нас получилось с Нечаевой, и взывал — действовать сообща, лишь бы Лариса ходила в школу. Но я-то знала: не так просто решалась ее судьба и не от нас зависело, останется она в классе или не останется. Мне вообще казалось, что я знаю много такого, о чем наш комсорг, увлеченный малеванием своих нарядных гладиолусов, еще не имеет и представления. И куда более взрослой почувствовала я себя перед ним в этот момент, поэтому рассудительно сказала:
— Все гораздо сложнее, Маратик. Это нам с тобой первее первого — уроки да отметочки.
— Почему так говоришь? — обиделся он. — Уроки уроками, а у каждого свое.
Который раз за последнее время слышу эти слова. Только разные люди вкладывают в них разные понятия. Когда-то Лариса отделяла ими себя от нас, чтобы жить, как ей нравится. Для Марата же, наоборот, они вроде мостика, который связывает всех друг с другом. И с Ларисой тоже. Потому что каждому из нас становится ясно: в жизни не все просто. Недаром и Марат заговорил сейчас сразу о Шумейко — дескать, вот тоже: потерял человек детскую мечту, рвался в артисты, а понял, нет у него способностей. Да и внешность неподходящая. И не успокаивают его теперь хорошие отметки: растерялся, успеваемость снизил, не знает, что делать. Даже письмо Аннушке накатал. А она в ответ: правильно, без способностей не стоит в артисты идти. Только если театр любишь, разве одна тропка к любимому делу? Много дорог. Как и в живописи — не одни пейзажики-натюрморты малевать можно. — Есть, например, еще и такие художники: дизайнеры. Художники-конструкторы, создающие людям обстановку, в которой радостно жить и работать. Эстетика улицы, цеха, завода…