— Инга Викторовна преподает, — пояснила Нина, — а вы что предпринимаете?
— Ну, как? Тут купишь, там продашь. В свободное от музы время.
— Успешно?
— Вы же мне не поверите, если я начну прибедняться? — улыбнулся Соловей.
Нина бросила взгляд на скромный летний джемпер от Прада, оттенявший легкий загар Богдана.
— Не поверю, — усмехнулась она. — Странно! Степа не упоминал, что вы, мм…
«Что я буржуй?»
— …что вы поэт! Жаль, что он мало про вас рассказывал! — воскликнула Нина.
«А мадам-то сделала стойку. Еще бы! Обнаружить богатого родственника у себя под носом», — подумал Богдан.
В гостиную вошла мама.
— Между тем младшее поколение позволяет себе опаздывать, — сказала она.
Богдан бросил взгляд на часы — полчетвертого.
— Ярослава еще можно понять: пока сменишь подгузник, подвяжешь помочи… Но Степа! Казалось бы, взрослый младе… то есть взрослый мужчина.
— Сейчас он придет и все объяснит! — заверила Инга. — Я уверена, есть причина.
«Разболтанный, рассеянный, несобранный — вот они, причины!» — подумал Богдан.
— Несомненно, — вежливо ответил он. — Вскоре мы услышим захватывающую историю о каком-нибудь последнем носке, застрявшем на люстре…
Затренькавший в этот момент звонок все приветствовали радостными возгласами. Майя и Богдан пошли открывать. К удивлению Богдана, за дверью обнаружилась только Юлия. Она держала в одной руке серьезного щекастого младенца в кофточке со львенком, а в другой объемистую сумку. Степы не было видно. Богдан даже вышел за дверь и оглядел лестницу — нет, Степы не было. Юля с недовольно взиравшим на мир бутузом втянулась в квартиру, а Богдан спросил:
— Где ваш супруг?
Мышка-невестка изумленно посмотрела за спину Богдана, в гостиную.
— А-а он не?.. не собрался еще, будет позже, — промямлила она.
Мама возмущенно фыркнула, а Богдан прищурился:
— Вы так смущаетесь, будто понятия не имеете, где он, и вообще ночевали не дома!
Услышав это, Юлина мать в гостиной засмеялась смехом оперного Мефистофеля. Она вышла в прихожую и стала щекотать младенцу голые пятки.
— У-у, мон пти бебе! У-у, мон гарсон! Ты кутил с мамулей всю ночь? Поехал в номера?
Ярослав издавал сардоническое кряхтение и пытался увернуться. Юлия же прятала глаза и многословно извинялась за опоздание, отговариваясь тем, что ее подвело заклинившее колесо коляски.
— Человек предполагает, а транспорт располагает, — великодушно сказал Богдан.
Объяснениям невестки он не поверил, но решил, что для допроса с пристрастием сейчас не время.
— Ого, новый абажур? — сказала Юлия, войдя в гостиную. — Какой он э-э… корпулентный!
— Великолепный, вы хотели сказать: великолепный, — промурлыкал Богдан. — Это наше фамильное сокровище. Старику лет пятьдесят как минимум, а взгляните: свеж как бутон.