— Последние сто лет Венера Милосская находится в Лувре.
— Что не отменяет прелести прогулок под пиниями, — вступился ее отец.
— Именно. Поэт поэта всегда поймет. Кстати! — воскликнул Богдан так, словно его только что осенило. — Я бы с удовольствием пригласил и родителей моей обожаемой невестки!
— Нет, что вы, это неудобно, — сказала Нина кисло.
Богдан понимал эту публику досконально, потому что и сам когда-то был в числе них: в числе провинциальных интеллигентов, запоем читавших про Елисейские Поля, снега Килиманджаро, огни Бродвея — читавших и знавших: «никогда». Только он отчалил от этой публики, а они остались, где были, отделенные от большого мира уже не железным, а золотым занавесом. Мимоходом он выяснил, что Нина преподает в домском университете, а Евгений — журналист местной газеты. Какие у них доходы? Не про их честь Елисейские Поля, нет.
— Даже слушать не хочу! — замахал руками Богдан. — Мне это ничего не будет стоить. Я обычно снимаю в Париже на недельку квартиру, где-нибудь на Иль-де-Сите, Иль-сен-Луи — ну так найду побольше, плюс еще одна спальня. Перелет — за бонусные мили, у меня их неприличное количество, можно всех нас до Луны и обратно бесплатно отправить. А прочие мелочи — это вообще тьфу!
Евгений иронически усмехнулся, почесал седую эспаньолку, но активно не возражал. Нина же от предвкушения даже разрумянилась.
— Не знаю, не знаю… — произнесла она игриво, — вы опасный человек, умеете соблазнять!
— Мое дело предложить. Думайте, — ласково сказал Богдан и развернулся. — А что это гитара у нас стоит нерасчехленная? Что мы сидим, как мыши под метлой?
Как всякому любителю попеть, Евгению второго приглашения не понадобилось. Через минуту в комнате зазвучали гитарные аккорды, к ним добавился глуховатый голос… Бардовские песни навеяли на Богдана сладко-горькую ностальгию, воспоминания о юности: лодочные походы, отсыревшая палатка, утренний туман и ночной костер, роящиеся искры, песни под гитару и водка в железной кружке… первая любовь, первое расставание.
Странный день рождения шел своим чередом. Богдан очаровывал, Нина млела, Евгений пел, Инга смотрела восторженными глазами на всех, но особенно на Богдана. Невестка куксилась, внук — хотя не чувствовалось пока, что внук, ах, родная кровь, замирание сердца! просто забавный младенец — так вот, он тянул свои лапки всюду, куда мог, и пробовал на зуб все, до чего дотянулся. Мама больше молчала, но уж если открывала рот, то давала волю раздражению. Потому что Степы по-прежнему не было.
— Что вы ему подарите? — в какой-то момент спросила Нина.