— Степе крайне важно добиться чего-то в жизни самому, — разъясняла пухленькая. — Понимаете? Очень дорогим подарком не только порадовать можно, но и уязвить. Особенно если…
— Вам кто-нибудь говорил, что вы нежная и удивительная? — бархатно перебил ее Богдан.
— Нет, — растерялась Инга.
Ее большие темно-карие глаза распахнулись широко, как у ребенка. Круглые щеки зарозовели. Богдан склонился к руке репетиторши и коснулся ее намеком на поцелуй, затем указал вперед.
— Вон троллейбусная остановка. А мне пора, к сожалению!
Он развернулся и пошел к дому матери, сначала еще усмехаясь, а через секунду уже выкинув Ингу из головы.
Ласточки носились в вечернем небе высоко, выписывали замысловатые петли. Богдан насвистывал. Он с удивлением заметил, что злость на Степу, наполнявшая его еще недавно, прошла. Почему?
Богдан вошел в прохладный подъезд. Степа-Степа… не явился, наглец, бессовестно выкрал у отца из-под носа его праздник с мандариновым абажуром, это да. Но! Но, друзья мои! В то же время сие означает: Степан не продался! Да, друзья мои, вот такой у меня сын — все ж таки хребет имеет, за подачки не стелется. Мой сын, моя кровь. Уважаю.
Он поднялся на третий этаж и уже поднес палец к рыжей кнопке звонка, как заметил, что дверь приоткрыта.
Степа бежал к дому бабушки, как спринтер за золотом. Только сбившееся дыхание мешало ему ругать себя последними словами.
Сегодня в час дня он закончил свой программистский марафон, начатый вечером в пятницу, после того как Юля уехала с сыном к подруге. С девятнадцати тридцати в пятницу и до тринадцати часов в воскресенье он почти не вставал из-за компьютера, питался бутербродами, пил из литровой кружки крепчайший чай и писал, правил, чесал в затылке, тер покрасневшие глаза, снова переписывал код, полировал то и это, ставил точки над «i»… И наконец закончил многострадальное приложение! Потом наскреб остатки сил и, заполнив анкету, отправил плод своих бессонных ночей на конкурс.
После этого Степа упал на кровать, завел будильник в смартфоне на два, перевел его на два-десять и моментально уснул. Что было дальше — он помнил слабо. Трели, доносящиеся как из-под толщи воды… Рука, нашарившая смартфон. Тыц! — и назойливые трели больше не тревожат. Когда Степа проснулся, на часах было без четверти пять. Он сначала тупо посмотрел на цифры, затем осознал, что это значит, и взвился. За минуту он пронесся по дому, плеснул на лицо водой, пригладил волосы, натянул первую попавшуюся футболку и джинсы и выскочил.
Разумеется, его «девятка», не терпевшая суеты, вновь показала характер и не завелась. Степа побежал к проспекту, за пять минут домчался до автобусной остановки и только уже в автобусе сообразил, что надо было вызвать такси. Впрочем, какая разница! На десять минут больше, меньше… Когда он опоздал на собственный день рождения на два часа! Сонная тетеря, коматозник, мамонт летаргический!