Степа сидел на крыльце, уронив голову на колени, рядом на траве стояла коляска с Ясей. Юля подлетела поближе — оба они спали. Степа, вчера работавший допоздна, чуть всхрапывал во сне. Яся лежал, раскинув ручки и приоткрыв мягкий рот. Над его лицом кружился белый мотылек, Юля махнула рукой, пытаясь отогнать его, но не вышло.
«Ты разгуливаешь, а Степа с ног валится», — прозвучал в голове голос маман.
«Имею я право хотя б на пятнадцать минут свободы?» — рявкнула Юля.
«Вопрос, за чей счет, mon cher».
«Да, да! За счет Степы. Ты довольна? Знаю я, что виновата. Но все равно буду летать!»
Юля взмыла в воздух и помчалась над крышами, над зеленью дворов, над улочками и тупиками, к проспекту. Она полетела над машинами, увязалась за автобусом с черным вонючим хвостом и затормозила на перекрестке вместе со всеми, зачем-то подчиняясь светофору.
«Интересно, отважусь ли я на полет в Париж? Завтра, к примеру… Или это совсем безумство? Может быть, не искушать судьбу, вернуть таймер на полку?»
Юля спланировала к тротуару и пошла по воздуху в полуметре над землей. Было забавно смотреть на людей свысока; с ее ростом метр шестьдесят она привыкла смотреть снизу вверх… а ведь в детстве думала, что вырастет высокой!
«Pardon, а к чему были громкие заявления: „я буду лета-ать!“? Ради чего ты так рискуешь?»
«Никакого риска. Я же в Домске, что тут может случиться?»
«Mon cher, — тоном для умственно отсталых сказала маман, — твое тело лежит сейчас в музейном подвале и пускает слюни. Если магический механизм захандрит, ты останешься навечно в роли привидения. Неважно, в Домске или Тимбукту. Comprenes-vous?»
Юля подскочила до второго этажа, словно ее хлестнули крапивой. Ой! А мама права. Она вцепилась в пузатые балясины балконной ограды. Внизу шагали люди, проплывали черные, русые, рыжие и лысые затылки, двое столкнулись, зазевавшись. Пролавировал мальчишка на самокате. Действительно, ради чего? Ради этого вида она рискует? Как бездарно…
«Ты понятия не имеешь, как работает этот антикварный орел, — добавила маман. — Он способен сломаться в любую секунду».
«Да», — согласилась Юлька.
Она взмыла в воздух свечой, перевернулась в воздухе, бросилась вниз и сделала петлю под проводами и снова взвилась ввысь. Вся механика полета ей была знакома по снам: там она летала часто, и виражи закладывала, и падала — всегда небольно. Ветер свистел у нее под руками, ветер пел, а сердце расширялось от радости. Вверх! Да! Виражом! Да! Ласточкой! Уаааа-уууу-йоооо-хо-хоо!
Мама попыталась вставить словцо, но Юля отрезала:
«Я не буду думать о плохом! От чудес — не отказываются».