— Да, если бы меня освободить от юного атлета, я бы ух! Развил космическую скорость! За неделю бы коды дописал. Угу. Днем писать, а ночью — спать. Так сказать, предаваться заслуженному сну… — мечтательно сказал Степа. — Яся, это невкусный фарфор… Кстати, вы знаете, какое это приключение — приготовить хотя бы простую яичницу из четырех яиц с гренками, когда по дому ползает маленький терминатор?
— Представляю… — рассеянно сказала Инга. — Яся, этот кувшинчик мне подарил очень дорогой друг. Не мог бы ты поставить его на место?
Соловей-младший обворожительно улыбнулся, развернулся к хозяйке задом и пополз, волоча за собой миниатюрный кувшинчик, к двери.
— Три — нет, что я — четыре дня Юля проработала в своем музее. Картинами насладилась? Насладилась. Любимой пылью надышалась? Надышалась. Опять же, м-да… показала, кто в семье главный. Зачет по феминизму успешно сдан. Теперь можно домой. Домой! Так ей и скажу.
— Именно так?
— Я в том плане, ну, пока не найдем няню. Я же нормальный человек, а не Тит Титыч Изуверов!.. Яся, не бей кувшинчиком об дверь. Яся!
Глиняный черный кувшинчик не выдержал молодецкого удара и раскололся. Яся от неожиданности опешил, а затем хрипло заплакал баритоном. Инга подбежала убирать осколки, а Степа взял на руки сына и стал успокаивающе похлопывать его по спине.
— Не уследил. Охо-хо. Плохая я кормящая мать!
Инга вынесла осколки кувшинчика, вернувшись же, выложила перед Ясей на коврик небьющиеся радости: деревянные ложки, хохломскую братину и вязаного зайца с вязаной морковью.
— Думаю, это его займет!
Некоторое время они со Степой, сидя на диване и сложив на коленях руки, как примерные театральные зрители, наблюдали спектакль «Соло на ложках и братине».
— Во-первых, Степа, — повернулась к нему Инга, — то, что ты остался с сыном, — это по-мужски! Это поступок. Знаешь, Степа, некоторые мужчины умеют говорить о любви, даже очень красиво, и у них на красивых словах все кончается. А ты — делаешь! Я тобой восхищаюсь! Уверена, Юля тоже тобой восхищается! Ты — молодчина.
Степа даже поежился от удовольствия.
— Но во-вторых, Степа, ты — дундук толстокожий! — воскликнула Инга. — Ты дундук и носорог, именно так! Только представь, как твоя жена воспряла за эти дни. У нее выросли крылья! Крылья! А тут ты придешь к ней и скажешь: беру свое слово назад, возвращайся домой!
Степа посмурнел и надулся.
— Ну, со словом — это вы меня прямо на слабо ловите. Яся, брось избушку.
— Она бронзовая, ничего страшного. Ты устал за четыре дня наедине с младенцем, а представь, как она устала за девять месяцев? Одна с вашим Ясей. Если днем ты был на работе, вечером по уши в своих приложениях…