В дом приходили и русалки, сверкавшие своей роскошной чешуей на полуголых телах, и оборотни с лоснящейся шерстью, и даже горбатые лешие, но чаще других Джетт встречал на своей территории баньши, прозванную в общине Каркушей не только за дар, но и за внешний вид. Высокая худощавая брюнетка с черными, как омуты, глазами и длинными волосами до самых колен. Было в ней что-то от вороны. И образ готессы, который она предпочитала в миру, лишь добавлял сходства. Да и характер внешности соответствовал. Странно, что яркая и позитивная Александра сошлась именно с этой прожженной пессимисткой, жизненный девиз которой гласил: «Мы все умрем!»
Тем не менее девушки подружились. Белла частенько позировала своей подруге, выделяясь черным пятном в ярко освещенной гостиной, приспособленной художницей под мастерскую. Джетт не возражал, он вообще с трудом мог в чем-либо отказать жене. Даже с бурной деятельностью ее матери смирился, лишь бы не расстраивать любимую.
В конце концов, эта людская свадьба – просто формальность, которая и затевалась, кстати, чтобы порадовать тещу, мечтавшую выдать дочь замуж по всем правилам. Всего и осталось подождать полтора дня, а потом чета Атвуд благополучно отчалит в столицу, где у Николауса свой небольшой бизнес, а у Натальи детская музыкальная студия. И заживут они тогда с Алексой долго и счастливо – одним словом, как прежде!
Сегодня же Смотрящий за Альва-Арной скучал не только по жене, с которой постоянно обменивался сообщениями и общался по видеочату тайком от ее мамы, ему было скучно на собственном мальчишнике, устроенном шафером и его приятелями. Парни отлично потрудились, доставляя в родовое гнездо Данов провизию, алкоголь и разную пиротехнику, которую планировали пустить в ход ночью над озером, чтобы не поджечь случайно лес. Мероприятие намечалось шумное и красочное, однако Джетта все это не вдохновляло. Он просто «плыл по течению», позволяя друзьям веселиться на его празднике, а теще радоваться, что все идет по плану.
В просторной гостиной с белым ковром и удобными креслами играла громкая музыка, слышался смех собравшихся гостей и звонкие голоса нимф, приглашенных в качестве стриптизерш. Естественно, не Джеттом. Аля бы ему такое не простила. Да он бы их сюда и не допустил, узнай заранее о задумке шафера. Только поздно – Лами с Тами уже отплясывали внизу, развлекая собравшихся мужчин, в то время как жених, слиняв под шумок с собственной вечеринки, перебирает вещи Калеба, которые пару месяцев назад перенесли на чердак из бункера в теплице.
И вроде он видел все еще тогда, но руки сами тянулись к альбомам с комиксами брата, которые тот рисовал в детстве. К неразборчиво нацарапанным подписям под эскизами. К письмам в пожелтевших конвертах и к разным безделушкам, смастеренным молодым зверолюдом. Он ведь был очень талантлив… его братишка. Как же получилось, что все свои силы и время Калеб тратил на причинение боли близким, а не на карьеру или, к примеру, на творчество? Время шло, а душевная рана не заживала, в отличие от шрамов, которые затягивались на глазах, возвращая леснику прежний вид. Джетту катастрофически не хватало ответов, чтобы простить брата и отпустить. Может, Великий костер и поглотил его дух, но на сердце Смотрящего все еще не было покоя.