— Кто за Пересыпь? Кто смотрит за этим кабаре «Рай»? — не слушая его стонов, спросила Таня.
— Неразбериха! — фыркнул Туча. — Схватились некоторые. Но вроде как Соляк. Он держит. А хочет за всю Пересыпь. У него за то до меня базар.
— Соляк? — Таня вспомнила, что этот вор появился в авторитете недавно. — А ты что?
— А я за что? Пусть может. За сейчас то время, что до всего момент! И до какого-то швицера завшивого Соляка... — снова горько вздохнул Туча — в бессчетный раз, — как была заваруха за два месяца, когда до туда пострелялись, так оно и висит за Соляком. А до него уже зубы скалят. Много желают морды свои засунуть, как до горшка с кашей, а делать ни за как. Оно до того горько, шо нет порядка в городе, шо хоть за волком вой! Как был Японец, вспомнить любо-дорого. А до сейчас? Вот ты мине за то скажи! — посмотрел он на Таню. — Город шо одеяло, на куски рвут, за всеми не углядишь. А будешь углядывать — кровь людская потечет шо твоя юшка! Плохие времена. Задохлые времена. Шо тебе сказать...
И она прекрасно понимала слова Тучи. Закончился тот железный порядок, который твердой рукой поддерживал Японец. Хаос принес разрушение не только общества, но и бандитского мира. И на этих обломках стали произрастать ядовитые сорняки склок, предательства, алчности и зла, которые вырвать можно было только с корнем, то есть с кровью.
— Да ты зачем до миня пришла? — вдруг очнулся Туча. — Живешь-то как?
— Скучно мне жить, Туча, — теперь пришла очередь Тани вздыхать, потому что сказала она абсолютную правду.
— Шо за так? А Натулька?
— Я плохая мать, Туча, — горько вздохнула Таня, — я оказалась плохой матерью.
— Алмазная, не гони волну! — Туча нахмурился. — Шо ты за себя обговариваешь? До куда воздух запускаешь? Мать ты за всех тех курей лучше будешь, шо над ребенком как квочки квохчут! Ты то, шо надо, ребенку дашь! Миру научишь! Жисть — она не песня с сахаром. Ты-то лучше других знаешь.
— Я-то знаю, — Таня пожала плечами, — а меня кто миру научит? Скучно мне жить! Все оно от скуки, не так, как должно, как было. Ты лучше меня знаешь.
— Ты за швицера борзого своего? — прищурился Туча.
— И за него тоже, — покорно кивнула головой Таня. — Не так все должно было быть в моей жизни, Туча. Не так. — Она смотрела с такой печалью, что Туча снова вздохнул. Даже если бы хотел он утешить свою подругу, то не смог бы. Лучше всех остальных он понимал, что Таня заигралась в рискованную игру. Но и то понимал, что такой утешитель в бедах, как скользкий и сомнительный Мишка Няга, может быть опаснее самого откровенного палача.