— А я ведь к тебе по делу пришла! — вдруг встрепенулась Таня, улыбнувшись через силу. — Из-за подруги своей, Цили.
— А шо за Цилю? Шо с ее чекистом? — Туча был отлично осведомлен обо всем.
— Ты не знаешь, кто рыбаков за Фонтаном пострелял? — прямо спросила Таня. — Муж ее дело это расследует. И за домом их уже следят. Знать хочу, чья лапа здесь тянется. Может, ты знаешь?
— Контрабанду делят, — вздохнул Туча, — то Паук.
— Паук? — Таня стала слушать внимательно.
— Ну, — начал Туча, — Паук до контрабанды давно лапы шарит. За после того, как контрабанда полгода ни под кем ходила, Паук сигареты к рукам прибрал. На амбаре за Жеваховой горой стал их печатать и за контрабанду водить. Многие недовольны были. Паук — он швицер. В общак деньги не платит, да за красных корешится, песья морда. Ходят слухи, что племянница его до одного из комиссаров переехала жить. Комиссару шесть десятков стукнуло, а сопле всего шестнадцать. Так она им вертит, как хочет. Вот Паук этим и пользуется. Он эту девку из деревни специально привез и под большевика подложил. А теперь всю контрабанду к рукам прибрать хочет. Рыбаки — его работа, точно. Деньги ему отказались платить. Я хочу убрать Паука, но не знаю как. Не придумал до того. Но обязательно скумекаю, — Туча стукнул кулаком по столу. — Не будет ему жирного куска. Я уже и склад его за Жеваховой горой палил. Не помогло. Надо дальше кумекать. А мозги другим заняты. Сама видишь, — развел он руками.
— Думаешь, это люди Паука за домом Цили следят? — уточнила Таня.
— А кто еще? Ты ей передай там, шоб не высовывалась! Бо Паук — он гадина. Недаром кликуху такую ему дали. Давить гада нужно — и всё.
Стукнули двери. В «Канители» появились какие-то люди. Тане не хотелось мешать Туче. Поцеловав в щеку старого друга, она ушла, думая о его словах.
Воспоминание. Настойчивое воспоминание из прошлого билось в ней, и появилось оно в нужный момент — отличным дополнением к словам Тучи. Таня уже слышала о Пауке. Именно о нем и было ее воспоминание...
Мишка Няга жил в отдельном флигеле виллы на Французском бульваре, стоявшем в глубине двора. Где-то через две недели после бурного развития их отношений он вручил Тане ключ от него, сказав, что она может приходить к нему, как к себе домой.
Таню это доверие тронуло. Мишка казался искренним, вручая этот ключ, и Таня его взяла. С тех пор она часто оставалась у Няги по ночам.
Это была роскошная вилла, конфискованная большевиками у какой-то из знатных семей. Представители семьи давным-давно были в Париже, а по мраморным ступенькам их дачи теперь топали сапоги большевистских солдат. Дачи на Французском бульваре имели самые богатые и знатные семьи — место это было невероятно престижным, и вся дорога по обеим сторонам была застроена рядами элегантных особняков.