— За остальные – тоже. Взял три рыбки. Они на леднике лежат, можешь посмотреть.
Салли убежала и вернулась задумчивой. Предложенный ей кусок жевала без аппетита. Зато я не стеснялся – вкуснота! Никакого сравнения с выращенным в садках лососем. Хрен знает, чем там рыбу кормят. Здесь все естественное и поэтому необыкновенно вкусное.
— Скажите, мастер, — спросила Салли после того, как мы позавтракали. — Этот человек… Он еще придет?
— Обещал. А что?
— Купите рыбы для нас. Мы заплатим.
— Ладно! — согласился я. — А пока возьми себе с ледника и отнеси домой. Мне много, пожадничал. Завтра куплю свежей.
— Сколько вам заплатить?
— Отдам в плату за шитье. Идет?
— Да, мастер! — радостно вскочила Салли.
— Только положи рыбу в мешок. Не нужно, чтоб видели. Думаю, тот человек – браконьер.
— Вы же ее купили, — возразила девочка, — так что вашей вины нет. Отвечает тот, кто ловил. Любой стражник подтвердит.
— И все же спрячь! — настоял я.
Салли подчинилась. Как мне показалось, из других соображений. Зачем сдавать рыбные места? Услышат, что здесь такие налимы, толпой набегут. Пока Салли бегала, я накормил Мирку. Получив кус поросятины, она недовольно глянула на меня.
— Печенка кончилась! — просветил я. — Надо было есть налимью. Она, между прочим, полезная.
Мирка фыркнула и утащила мясо. Вернулась Салли.
— Мать передала вам бобов! — объявила, показав тощий мешочек. — Сварю похлебку. Добавлю мяса – у вас оно есть, будет вкусно.
Я кивнул и отвернулся. Не нужно, чтоб видели мое лицо. Я улыбался. Гордая мать Салли не примет дар, а вот плату… На рынке налим с окунем потянули бы два силли. Вдова заплатит шитьем. Ей это ничего не стоит. А горстка бобов – знак. Дескать, мы не нищие.
Знакомый священник говорил: "Врать грешно! Но если во благо, то можно…"
* * *
В ворота стукнули после обеда. Сначала раздался топот, затем створки затряслись под ударами. Стража? Кто-то видел, как таскал рыбу? Плохо… С другой стороны, улик нет. Налима мы доели, остальное унесла Салли.
Напустив на себя гордый вид, я открыл ворота. Это была не стража. Передо мной стоял слуга, с которым я подрался у съёрда. Коричневая рожа, меченная шрамами, выглядела хмурой. На поводу слуга держал оседланных лошадей. Это зачем? Свести счеты и увезти готовенького? Я напрягся.
— Меня послала черра Элтисисьютибет, — поспешил сказать меченый. — Едем со мной, мастер!
— Зачем?
— Съёрду плохо. Второй день, как не приходит в себя. Черра сказала: вы доктор.
Мгновение я колебался. Спасать феодала? Извините, не подряжался! С другой стороны, пока съёрд жив, можно ссылаться на его покровительство. Не станет Оливера, стража заинтересуется чужаком. Что тогда? Бежать? Без денег и приличной одежды? К тому же не факт, что в других городах лучше. Здесь вроде бы освоился…