Он замолчал, глядя на Юлю скорее рассеянно, думая о своем.
– Ну и? – поторопила она.
– Ну и все было, как он предупреждал. Я не стану пересказывать всю эту жалкую эпопею, которая творилась на глазах всего нашего института. Хотя, конечно, мог бы описать это подробно и сладостно. Как она в первую же встречу в буфете сначала глядела на него сияющими глазами, а потом под столом сняла туфлю и босой ножкой – лето было – погладила его по ноге, и как он отдернулся и посмотрел на нее, подняв брови, а она покраснела, а потом сказала «прости», а потом наивно спросила: «А что ты сегодня делаешь?», и как он пожал плечами и сказал: «Дочку из садика забираю, а потом мы с Танюшей идем к ее родителям, на день рождения Таниной мамы», а она покивала и спросила: «А завтра?» – в общем, вела себя как восьмиклассница, влюбленная в соседского студента… Дальше – больше. Она не отставала от него. Он помаленьку привык к ее влюбленности, уже не шарахался от нее, а сидел в буфете за столиком и любезничал с ее подругами, а она приносила ему кофе и булочки. Теперь он был царь, подруги – фрейлины, а она – служанка. Всё с ног на голову! Она ждала его у лифта, провожала к выходу и потом до метро. Умоляла разрешить подвезти его на своей машине. Он иногда разрешал. Дальше – еще больше.
– Куда ж больше? – несколько нервно спросила Юля.
– Больше всегда есть куда, – сказал Игнат. – А именно вот. Однажды она пришла на работу совершенно счастливая. Сияла как медный грош, как выражались герои старинных русских романов. Тут же выболтала подружкам, что это случилось! Сбылось! Наконец-то! Его жена с дочкой уехали на дачу к ее родителям, а он на недельку остался в городе. Но потом отпуск, он тоже уехал на дачу, а она вся извелась за этот месяц… Вот так примерно. Нет, это еще не все. Бывали дни, когда Славик сильно ссорился с женой, и бедной Наташе немножечко перепадало. Иногда даже на работе. Вечером. Этак второпях. В пустой комнате. На столе. Ну или на диване – там в некоторых кабинетах диваны были.
– Грустно, – сказала Юля.
– Погоди! Дальше будет еще грустнее. Шли годы… – Он вдруг зевнул. – Ой, прости, бога ради. Как-то в сон клонит. Погода, черт знает, голова гудит. Да. Шли годы, смеркалось…
– Рано тебе еще на погоду жаловаться! – сказала Юля. – Ну и много лет прошло?
– Не очень. Года два или три. Самое интересное, что Наташенька только хорошела, а Славик, наоборот, стал как-то совсем сдавать. Еще сильнее дурнеть в смысле внешности. Лысина у него пошла шелухой, а щеки – прыщами. Из-за этого он теперь очень редко брился и стал весь