– и с нежной усмешкой, и даже слегка повела плечами, и потянула ногу еще дальше, едва не прикоснувшись носком сапога к его коленке.
На секунду захотелось запереть дверь и в случае чего не откликаться на звонки, если Лиза будет звонить в дверь или по телефону. Черт ее знает, что там получится с этой Лизой, сегодня и вообще в будущем, а прекрасная желтоволосая почти родная Сотникова – вот она. Совсем родная, если уж честно. Поэтому, если Лиза позвонит в дверь, можно не торопясь подойти к двери, на ходу накидывая халат. Отворить и спросить: «Вам, девушка, кого?» – а на вопрос: «Алёша, ты что?» ответить, упиваясь безнаказанным цинизмом: «Я уже двадцать три года Алеша, а вам-то, простите, кого?»
Но это было только на секунду. Или даже на полсекунды.
– Послушай, – спросил он Сотникову, отойдя на полшага, – что у тебя было с Мишкой Татарниковым? Только честно, если можешь…
– Ничего, – сказала она. – Хотя он, конечно, какие-то намеки делал. Довольно сильные, кстати. Например, говорит: «Что ты делаешь этим летом?» – «А что, – говорю, – ты хочешь пригласить меня отдохнуть на Лазурном Берегу?» А он: «Лазурный Берег не обещаю, но в Ялту можем скататься». Фу! Он барахло, потому что хороший человек не станет клеиться к девушке друга… – Сотникова вздохнула и с сожалением закончила: – Но и ты тоже так себе. Потому что такие вопросы любимой девушке, с которой уже полтора года… – Она вдруг покраснела, у нее задрожал голос. – Отдавай Гумилева.
– Сейчас.
Он сбегал в комнату, принес оранжевую папку.
Часы в гостиной пробили восемь раз. Лиза должна была прийти с минуты на минуту.
– Держи. Спасибо… – хотел было прибавить: «спасибо за всё», но удержался.
– Не за что! Дарю! – засмеялась Сотникова и громко шлепнула папку на комод под зеркалом. Так сильно шлепнула, что какой-то мамин тюбик с помадой вылетел из фарфоровой корзиночки и упал на пол, закатился под комод.
Пока Алеша нагибался и доставал помаду, Сотникова выскочила вон, захлопнув дверь. Он вышел на лестницу. Слышно было, как Сотникова бежит вниз. И тут же внизу, на первом этаже, стукнула дверь лифта, скрипнули внутренние деревянные дверцы – это же семьдесят пятый год! – и лифт медленно поехал вверх.
Алеша был уверен, что это Лиза.
Он забежал обратно в квартиру, запер дверь на два ключа и подумал, какая Сотникова прекрасная и благородная все-таки: она же поняла, что он кого-то ждет, раз так торопится ее спровадить. Она легко могла бы упасть в обморок – прямо вот на пол, на ковер. Да зачем обморок – встала, шагнула и подвернула ногу! Застонала бы и плюхнулась в кресло. И поломала бы ему весь кайф. Настоящая стерва так бы и сделала. Дай тебе бог здоровья и удачи. Жениха тебе хорошего, милая моя родная Сотникова.