– Умно. Смело. Значит, Энни все-таки до тебя достучалась. Видимо, когда я ей советовала от тебя отдохнуть, она меня не слушала.
Потираю лоб. Кейт решила, что «чудо» – это Энни. Брайан думает так же. Может, я обманываю себя? Нет. Я видела комментарии в альбоме Кристен. Сигнал исходит от нее. Она жива и нуждается в моей помощи.
– Кейт, я еду, – эти слова вырываются у меня так быстро, что я не успеваю прикусить язык.
Остается только прижать руку к бьющемуся сердцу.
– Едешь сюда, на остров? Серьезно? После стольких лет? Поверить не могу! А как же твоя работа?
Я улыбаюсь, впервые за целую вечность гордясь собой:
– Моя дочь прежде всего. Если есть хотя бы крошечная вероятность, что письмо от Кристен и она бросает мне вызов, чтобы я ее нашла…
– Ясно. Значит, ты едешь сюда ради Кристен. А не ради той дочери, которая жива и действительно в тебе нуждается.
– Я еду, потому что люблю обеих своих дочерей. Я действительно нужна Энни и отвратительно себя чувствую, оттого что не поддерживаю ее. Ну и может быть, – я зажмуриваю глаза, – еще есть какая-то надежда найти Кристен, правда?
– Ох, Рик…
Мне ужасно неприятно слышать в голосе сестры нотки жалости. Она думает, я помешалась. У меня действительно нет никаких доказательств того, что письмо от Кристен. Только мое сердце говорит мне об этом.
Во время ужина с дедушкой Энни постепенно охватывает паника. Она оставила свой телефон у тети Кейт. Почему из всех вечеров нужно было выбрать именно этот, чтобы так сглупить?! Вообще-то, Энни не из тех, кто не может обходиться без телефона, но сегодня особенный день. Должны поступить последние инструкции относительно Парижа. Лететь нужно уже на следующей неделе. От этой мысли Энни одновременно испытывает возбуждение и тошноту. Она дождется окончательного подтверждения и только тогда сообщит о своем отъезде тетке с дедом. А то вдруг планы еще изменятся? Хотя нет, отступать нельзя. Да, разумеется, Париж – огромный город, она никого в нем не знает, на французском языке не говорит, и ей дико страшно, но вдруг там ее сестра, которую нужно отыскать и спасти?
Обняв дедушку на прощание, Энни в сумерках шлепает по слякоти к домику тети. По пути ее волосы завиваются мокрыми колечками, а спортивные туфли промокают насквозь. Взбежав на крыльцо и открыв дверь, она тут же сбрасывает мокрую обувь. Из кухни доносится голос тети Кейт:
– Видимо, когда я ей советовала от тебя отдохнуть, она меня не слушала.
Энни, навострив уши, застывает. Тетка говорит с матерью. О ней.
– Едешь сюда, на остров? Серьезно? После стольких лет? Поверить не могу! А как же твоя работа? – это следующие тетины слова.