– Олив, солнышко, на улице холодно. Точно не хочешь надеть что-нибудь с длинным рукавчиком?
Девочка, стиснув зубы, напяливает футболку. Энни садится перед ней на корточки:
– Иди сюда, глупышка. Ты надела маечку наизнанку и задом наперед. Теперь тебе и ходить придется задом наперед, а это очень неудобно.
Сама она смеется, а Олив строит презрительную гримасу. Том, стоящий за открытой дверью, усмехается. Энни приятно: хоть кто-то ценит ее юмор. Олив торопится стереть довольную улыбку с лица няни.
– Ты не смешно шутишь, – заявляет она и удаляется из комнаты, отказавшись от помощи.
В Париже столько школ! Как жаль, что для Олив выбрали именно ту, где не нужно носить форму!
Следом за Олив Энни входит в кухню. Том вспенивает молоко для кофе. Услыхав шаги дочки, он, сияя, оборачивается:
– Доброе утро, мой любимый клопик!
Выглядит он потрясающе. Одет как всегда: джинсы, рубашка и блейзер. Только на носке одного из замшевых ботинок розовеет крошечное пятнышко – Олив капнула, когда ела мороженое. Поставив металлический стакан с молоком на столешницу, Том наклоняется и берет дочку на руки:
– Что ты видела в стране снов?
Девочка обнимает его за шею:
– Ты уходишь на работу?
– Да, дорогая. А ты – в школу. В двенадцать Энни тебя заберет и, может быть, сводит в парк.
Олив выпячивает нижнюю губку:
– Не хочу в парк.
– Да ладно тебе! А в ресторан? Сегодня я вернусь с работы пораньше.
– Пойдем в «Жорж»? – спрашивает Олив, широко раскрыв глаза.
– Если хочешь.
– Ура!
Энни смотрит и любуется. Ее папа тоже добрый, но таким веселым и ласковым он никогда не был. Для своих собственных детей она хотела бы отца, похожего на Тома.
– Доброе утро, Энни, – говорит он ей.
– Доброе утро, – отвечает она, убирая волосы со лба.
– Сделать вам капучино? – спрашивает Том, опуская Олив.
– Да, пожалуйста.
– Вы сегодня прекрасно выглядите.
Энни осматривает свой обыкновенный утренний наряд (спортивные штаны с пуловером) и, насколько это возможно, втягивает живот. После чесночной катастрофы в понедельник Том стал особенно внимательным. Так и сыплет странными комплиментами. Может, он немного запал на свою новую няню, как и она на него? Здравый смысл подсказывает ей, что профессор просто пытается быть с ней любезным и не нужно ничего себе придумывать. Но она никогда не была рационалисткой.
Энни протягивает Тому свою кружку, и их пальцы соприкасаются. Энни быстро отводит глаза, ее щеки вспыхивают. Пробормотав «спасибо», она кивком указывает на свою подопечную, которая уже уселась за стол и слизывает варенье с круассана.
– Сегодня она сама себе дизайнер, – шепотом поясняет Энни.